Лев Николаевич Оборин. Личность и эпоха. К 100-летию со дня рождения
7 сентября 2009 г., Большой зал консерватории | Выставки
Выставка «Лев Николаевич Оборин. Личность и эпоха» подготовлена Государственным центральным музеем музыкальной культуры имени М. И. Глинки и Музеем имени Н. Г. Рубинштейна в Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. Экспозиция, посвященная 100-летию со дня рождения выдающегося музыканта, в основном, базируется на архивных документах из фондов ГЦММК имени М. И. Глинки.
Авторы признательны профессорам МГК имени П. И. Чайковского Т. А. Алиханову, А. Г. Бахчиеву, М. С. Воскресенскому, А. Г. Севидову, Е. Г. Сорокиной, Научной музыкальной библиотеке имени С. И. Танеева и Отделу по информационной политике и рекламе Московской консерватории, а также профессору Московского государственного педагогического университета Г. М. Цыпину за предоставление материалов на выставку.
В стенде о годах учения Л. Н. Оборина в Музыкальном Училище Е. и М. Гнесиных использованы фотографии из фондов Мемориального музея-квартиры Ел. Ф. Гнесиных при Российской академии музыки имени Гнесиных. Авторы выражают благодарность директору музея-квартиры В. В. Троппу за участие в подборе иллюстраций для выставки.
Льву Николаевичу Оборину посвящено великолепное эссе его коллеги и друга, прекрасного пианиста Якова Владимировича Флиера – «Флагман советского пианизма. Лев Оборин», представляющее несомненный интерес для современных музыкантов и любителей музыки и весьма полно отражающее содержание предлагаемой экспозиции.
«Одним из лучших советских пианистов был Лев Николаевич Оборин. Думая о нем, я прежде всего вспоминаю его первое ответственное выступление в Москве, на котором довелось присутствовать мне, тогда ученику подготовительных курсов Московской консерватории. Это было в 1927 году, когда пять молодых музыкантов готовились к поездке на первый шопеновский конкурс в Варшаву. Пристальное внимание обратили на себя два пианиста – Лев Оборин и Григорий Гинзбург. Они стали лауреатами этого соревнования, покорив своим искусством и жюри, и варшавскую публику.
Оборину было в ту пору всего лишь девятнадцать лет, он только что окончил консерваторию, но уже тогда его игра отличалась удивительной зрелостью и совершенством. Шопенист ли Оборин? Да, музыка польского гения было чрезвычайно близка творческой натуре артиста. Шопен у Оборина свой, особенный. Как никто другой, он умел выявить лирический подтекст музыки. Его Шопен – хрустально чистый и светлый – безраздельно захватывал любую аудиторию.
Характеризуя Оборина-исполнителя, было бы неверно говорить о нем только как о замечательном шопенисте. Наоборот, я думаю, что он был одним из самых всеобъемлющих музыкантов-исполнителей; ему подвластны были любые сферы пианистического репертуара. С каким благородством играл он, например, произведения Бетховена! Надолго запомнилась мне его изумительная трактовка Сонаты, ор. 81-а. А какой глубиной отмечена была поистине выдающаяся интерпретация ре-мажорной сонаты Шуберта! Значительное место в программах Оборина занимала музыка русских и советских композиторов. С удивительной искренностью и обаянием играл он Второй и Третий концерты Рахманинова, “Времена года” Чайковского. Особо следует подчеркнуть его заслуги перед советской музыкой, которую он пропагандировал с неугасимым энтузиазмом. Оборин стал одним из первых истолкователей Третьего концерта Прокофьева. Все мы помним оборинскую, так сказать эталонную, интерпретацию фортепианного концерта Арама Хачатуряна. И многим другим сочинениям дал жизнь этот замечательный артист.
Лев Николаевич был музыкантом очень широкого жанрового кругозора; не менее великолепно проявился талант Оборина и в ансамблевой игре. Его многочисленные камерные вечера с Давидом Ойстрахом – ярчайшие страницы в летописи советской музыкальной жизни. И можно только благодарить судьбу, что любители музыки располагают записью всех сонат Бетховена, осуществленной Обориным и Ойстрахом. А разве забудется когда-нибудь ансамбль Оборин-Ойстрах-Кнушевицкий, давший блестящие образцы исполнения в жанре трио!
…Со Львом Николаевичем Обориным меня связывала не только артистическая жизнь, но и многолетняя педагогическая деятельность в стенах Московской консерватории (напомню, что мы оба учились у незабвенного Константина Николаевича Игумнова). И здесь, в консерватории, он проявил лучшие свои качества – великолепный музыкант, он был и тонким психологом, воспитывая молодежь. На протяжении десятилетий мы восторгались его удивительным умением раскрывать творческие индивидуальности молодых музыкантов. Сейчас питомцы профессора Оборина работают во всех уголках нашей страны, успешно концертируют. Я думаю, что мы еще не раз будем убеждаться в том, как много сделал он не только для Московской консерватории, но и для всей советской музыкальной педагогики. У каждого большого художника и по-настоящему талантливого человека натура его, его взгляды так или иначе выражаются в его искусстве. Творчество Льва Оборина – отличное тому доказательство. Одаренность его сказывалась и в том, что ему все давалось исключительно легко и органично. Он очень быстро учил новые для себя произведения, превосходно чувствовал себя на эстраде. В его характере было что-то мягкое, светлое, располагающее, он и в жизни любил все доброе, человечное. И вот такое отношение к жизни, в какой-то степени эпикурейское, накладывало свой отпечаток на его прекрасную игру и даже на педагогические методы. Он дарил слушателям лучезарное, я бы сказал весеннее, искусство. Эти его человеческие свойства окрашивали в особые тона и его аристократический, отшлифованный пианизм, который неизменно производил на его многочисленных поклонников какое-то “благоуханное” впечатление.
Именно Льву Оборину довелось заложить основу мирового признания советского пианистического творчества: его имя открывает длинный список советских лауреатов – победителей международных конкурсов. Он концертировал во многих странах. Мне самому приходилось слышать самые восторженные отзывы об игре Оборина в Соединенных Штатах, Японии, европейских городах. Его по праву можно было бы назвать флагманом советской пианистической школы».
Над выставкой работали:
Научный сотрудник ГЦММК им. М. И. Глинки С. А. Чхаидзе
Директор Музея им. Н. Г. Рубинштейна, кандидат искусствоведения Е. Л. Гуревич
Документовед Музея им. Н. Г. Рубинштейна Е. В. Сергеенко
Художник-оформитель М. М. Коротаев
Фотограф-исполнитель С. Г. Новоселов