Большой зал консерватории — новая реинкарнация
19 апреля 2011 г. |
19.04.2011. РИА-Новости
Ольга Соболевская. Большой зал консерватории — новая реинкарнация
Большой зал Московской консерватории, со дня открытия которого 20 апреля исполняется 110 лет, за свою историю успел побывать и госпиталем — в Первую мировую, и кинотеатром — в 1920-1930-е годы, и даже спортзалом — в 1940 году здесь состязались шахматисты. Большой зал открывал новые таланты и новые сочинения, оказывался в опале и переживал триумфы на Международном конкурсе имени Чайковского. А к 1 июня он родится заново после реконструкции, и меломаны, тосковавшие по любимому БЗК, стройною толпою пойдут на Большую Никитскую.
Реставраторы обещают не ухудшить легендарную акустику зала — одну из его главных ценностей. «Императивом всех работ является именно сохранение акустики», — говорит глава группы по мониторингу акустики Большого зала Анатолий Лившиц.
Консерваторская «хирургическая» операция
К более новым музыкальным центрам российские меломаны не раз предъявляли акустические претензии, считая эталоном Московскую консерваторию.
Европейская знаменитость Саймон Рэттл, главный дирижер Берлинского Филармонического оркестра, не раз подчеркивал, что Большой зал Московской консерватории — один из лучших в Европе. Чтобы не испортить его легендарную акустику, реставраторы решили использовать почти те же технологии и материалы, что применялись при строительстве зала. Перед началом работ, рассказал Анатолий Лившиц, «было проведено измерение физических и акустических свойств зала, также были построены его компьютерная и физическая модели».
По словам эксперта, у реставраторов есть все данные, по которым подбирались «грунтовки, шпаклевки, ткани, чтобы все было идентично». Если исходить из такой логики, то акустика не должна существенно измениться. И это уже само по себе радует.
Ремонт здания начался в конце мая прошлого года. Было ясно, что здание, построенное в 1901 году по проекту архитектора Загорского, обветшало. И все-таки меломаны беспокоились из-за предстоящей «хирургической» операции. В форумах они обсуждали, что будет с акустикой зала, как переживет реставрацию знаменитый орган парижской фирмы A.Cavaille-Coll 1899 года — одно из украшений зала. В какой цвет выкрасят «намоленные» стены? И чьи портреты повесят в зале после ремонта?
Ревизия композиторов
В 1953 году в галерею четырнадцати композиторских портретов-медальонов, написанных Николаем Бондаревским, были включены еще четыре — портреты Мусоргского, Римского-Корсакова, Даргомыжского и Шопена. А чтобы устроить в зале «новичков», пришлось изгнать из зала Гайдна, Генделя, Глюка и Мендельсона. Изображения опальных композиторов попали на склад. До наших дней дожили только портреты Гайдна и Мендельсона. Естественно, после такого бестрепетного хранения они нуждались в реставрации. Вряд ли братья Рубинштейны, Антон и Николай, основоположники профессионального музыкального образования в России и создатели петербургской и московской консерваторий, могли предположить, что из истории музыки можно вольно вычеркнуть, пусть и на время, одних композиторов и вместо них включить других. Подобные манипуляции стали возможны в середине ХХ века.
За несколько лет до ревизии композиторов-классиков состоялся пересмотр значимости композиторов-современников. В 1948 году Московскую консерваторию фактически обвинили в идеологической неблагонадежности, назвав ее «питомником» формалистов.
Одна из политических инспекций приписала студентам-композиторам «отгороженность от жизни, абстрактность музыкального языка, крайний индивидуализм при обостренном интересе к западноевропейской модернистической музыке». Досталось и тогдашнему директору консерватории Виссариону Шебалину (его отстранили от руководства), и композиторам-педагогам Дмитрию Шостаковичу, Сергею Прокофьеву и Араму Хачатуряну. А ведь еще за два года до этого гонения в Большом зале консерватории шли концерты американских композиторов…
Талисманы БЗК
С 1956 года наступили другие времена, идеологическая «стужа» сменилась «оттепелью». В 1958 году в Большом зале консерватории состоялось сенсационное выступление 23-летнего американского пианиста Вэна Клайберна. Он играл на I Международном конкурсе имени Чайковского и стал его первым победителем. «Гениально одаренный пианист», — отозвался о своем коллеге Святослав Рихтер. «Яркий последователь Рахманинова», — назвал американского музыканта пианист и педагог Генрих Нейгауз. Москва влюбилась в сердечного и артистичного Вэна Клайберна.
С 1958 года в Московской консерватории каждые четыре года проходит Международный конкурс им. Чайковского. Здесь же идут другие музыкальные фестивали и юбилеи, концерты мировых звезд. В 2006 году, к примеру, в консерватории выступала легендарная Рене Флеминг, «золотой стандарт сопрано», вместе с баритоном Дмитрием Хворостовским.
У студентов Московской консерватории есть традиция — благодарить за «пятерки» на экзаменах статую своего покровителя Петра Чайковского, стоящую перед Большим залом (его имя консерватория носит с 1940 года). Молодые музыканты и композиторы карабкаются на памятник и вставляют в согнутую руку Чайковского букет цветов.
Со статуей Чайковского, созданной в 1954 году Верой Мухиной, автором «Рабочего и Колхозницы», связан курьез. Стремясь подчеркнуть «народность» композитора, Мухина в своем проекте поначалу поместила рядом с Петром Ильичом юного пастушка, остолбеневшего от красоты музыки классика. На обсуждении проекта искусствоведы посмеивались из-за некоей двусмысленности памятника. Пастушка убрали. Зато когда памятник был установлен, подвыпившие студенты не раз норовили залезть к сидящему Чайковскому на колени.
Реставрация Большого зала — лишь первый этап реконструкции консерватории. Полностью работы должны быть завершены через 5 лет, к 2016 году. Консерватория прорастет вглубь — освоит подземное пространство. Концерты сезона 2011-2012 расписаны по всем залам Московской консерватории. Так что Большой зал снова втягивается в общеконсерваторскую жизнь.
Источник: www.rian.ru