В конце 80-х — начале 90-х годов консерватория вступила в новую полосу своего существования. Достигнутые в прошлом успехи в учебно–воспитательной и концертно–просветительской деятельности позволили с ещё большим размахом вести эту работу, готовя кадры профессиональных музыкантов, стоящих на самой высокой ступени искусства.

Начавшийся период соединил молодую «рубинштейновскую» консерваторию с консерваторией XX века.

В эти годы получили музыкальное образование многие выдающиеся русские музыканты. Имена С. В. Рахманинова, А. Н. Скрябина, Н. К. Метнера, А. В. Неждановой К. Н. Игумнова, А. Б. Гольденвейзера, А. Ф. Гедике, Л. В. Николаева, Р. М. Глиэра, С. Н. Василенко, Б. Л. Яворского и многих других, окончивших Московскую консерваторию в 90-е–900-е годы, золотыми буквами вписаны в историю отечественной музыкальной культуры. Большинство из них в дальнейшем — создатели, деятели советской композиторской, исполнительской, музыковедческой школы.

Работа консерватории протекала в атмосфере важнейших начинаний и явлений в московской и всей русской художественной жизни. К ним относится деятельность открывшейся в 1885 году «Мамонтовской оперы». Своими постановками произведений Римского–Корсакова («Садко», «Снегурочка», «Моцарт и Сальери», «Царская невеста», «Сказка о царе Салтане») в замечательных декорациях Врубеля, при участии таких выдающихся артистов, как Ф. И. Шаляпин и Н. И. Забела, она открыла новый этап в развитии русского оперного искусства.

Бурно развивалась концертная и театральная жизнь Москвы при участии крупнейших русских и иностранных артистов. Среди выступавших было немало москвичей — А. И. Зилоти, В. И. Сафонов, С. И. Танеев, А. А. Брандуков, Л. В. Собинов, Ф. И. Шаляпин, A. В. Нежданова, М. А. Оленина д'Альгейм.

В концертных программах значительное место занимают теперь произведения русских композиторов. Постоянно исполняются не только сочинения Глинки, Чайковского, А. Рубинштейна, преобладавшие прежде, но и Бородина, Римского–Корсакова, Балакирева, Мусоргского, Кюи, Глазунова, Лядова, Аренского, Танеева, Ипполитова–Иванова. Впервые зазвучали многие сочинения современных композиторов — Рахманинова («Алеко», «Утёс», романсы, концерты), Скрябина (концерт, симфонии, фортепианные сонаты, прелюдии, этюды), Гречанинова, Г. Конюса, Корещенко, Калинникова, Кёнемана, Василенко, Сахновского, Глиэра, Катуара, Гедике, Метнера — в подавляющем большинстве своем молодых воспитанников Московской консерватории, принадлежавших к композиторской школе С. И. Танеева.

В Московскую консерваторию приглашаются воспитанники Петербургской консерватории (кроме уже начавших  работать раньше B. И. Сафонова и А. С. Аренского) — М. М. Ипполитов–Иванов и В. М. Зарудная. Одно время стоял вопрос и о переезде в Москву Н. А. Римского–Корсакова.

По-прежнему тесной была связь консерватории с художественной средой города Москвы, с его художественными учреждениями и организациями. РМО, консерватория и Русское хоровое общество совместными силами устраивали концерты. Профессора консерватории А. С. Аренский, М. М. Ипполитов–Иванов и В. И. Сафонов дирижировали концертами Хорового общества. М. М. Ипполитов–Иванов и Г. Э. Конюс руководили студенческими концертами Московского университета; М. М. Ипполптов–Иванов дирижировал в Мамонтовской опере. Празднование юбилеев писателей и выдающихся театральных деятелей непременно происходило три участии Московской консерватории.

Большое значение во всех этих делах имела кипучая работа Василия Ильича Сафонова — директора консерватории в годы 1889–1905. Поднялся академический уровень в коллективных классах консерватории — оркестровом, хоровом, камерном. Расширилась концертная деятельность. Пополнились кадры педагогов. Улучшился состав учащихся. Упрочилось материальное положение. На Большой Никитской улице (теперь — улица Герцена) выросло новое здание, в котором и поныне находится консерватория.

Развивая идеи Н. Г. и А. Г. Рубинштейнов, С. И. Танеева, В. И. Сафонов всячески стремился придать работе консерватории подлинный профессионализм. Вся учебная жизнь подчинялась воспитанию музыкантов–исполнителей и композиторов. Как и Н. Г. Рубинштейн, Сафонов объединил функции директора консерватории и главного дирижёра симфонических собраний московского отделения РМО (с сезона 1890/91 года). Вместе с тем Сафонов был членом дирекции московского отделения, а с 1897 года — председателем, осуществляя, таким образом, полностью руководство делами консерватории и московского отделения РМО.

В сезонах 1889/90 и 1890/91 Московское отделение РМО проводило серии общедоступных концертов в помещении цирка на Воздвиженке принадлежавшем В. И. Морозовой.

Основную массу слушателей общедоступных концертов составляла интеллигенция, учащиеся, служащие, для которых посещение симфонических собраний РМО было недосягаемо... Главными исполнителями были учащиеся и педагоги консерватории. Симфонический оркестр состоял также почти целиком из учащихся и выступал под управлением В. И. Сафонова. В 1891 году, когда здание цирка на Воздвиженке было уничтожено пожаром, концерты прекратились из-за отсутствия вместительного помещения. Лишь через десять лет, в декабре 1901 года, общедоступные концерты возродились в новом Большом зале Московской консерватории.<>

В установке В. И. Сафонова на концертно–исполнительский характер учебной работы в консерватории было много общего с принципами Н. Г. Рубинштейна. Но вместе с тем в их методах административного и организационного руководства было и много различного. Противоположные точки зрения отчетливо сказались в формулировании уставов консерватории. В 1878 году был утверждён устав консерватории, составленный при ближайшем участии Н. Г. Рубинштейна. Проект устава, который был составлен В. И. Сафоновым и опубликован в 1901 году, в своих важнейших частях существенно отличался от старого.

В сафоновском проекте обращают на себя внимание две основные тенденции. Первая — это стремление определить функции местной дирекции РМО, которая, не будучи компетентной в вопросах музыкального образования, нередко тормозила успешное развитие консерватории. Были предложены новые формулировки пунктов 6, 10, 13 устава, ограничивающие сферу действия местной дирекции РМО материальными вопросами, а деятельность директора консерватории — вопросами идейно–художественного и организационного руководства. В этом В. И. Сафонов был солидарен с Н. Г. Рубинштейном, всегда стремившимся к независимости консерватории от главной и местной дирекции РМО.

Вторая тенденция касалась вопросов идейно–художественной жизни консерватории... Директор консерватории, по проекту Сафонова, был председателем Художественного и Научного советов. Деятельности первого Сафонов стремился придать узко учебный характер (пункт 21). Совет не мог присуждать высшие звания лицам, преподающим в консерватории, избирать испытательные комиссии, изменять инструкции и т. д.

Пункт 23 проекта дает чрезвычайно яркое представление о взгляде Сафонова на взаимоотношения директора консерватории и Художественного совета... По старому уставу консерватории Художественный совет собирался не менее одного раза в месяц, и в его компетенцию входило обсуждение и решение вопросов, касавшихся принципов руководства учебным заведением. В сафоновском проекте значение Художественного совета было сужено, и он становился совещательным органом при директоре. Тенденция к самоличному руководству консерваторией неизбежно должна была привести и привела Сафонова к разрыву с педагогическим коллективом консерватории.

Роль Художественного совета становилась пассивной и ограниченной. Он созывался все реже и реже, а часть вопросов, как, например, приглашение новых педагогов, присуждение званий, распределение стипендий, вообще была изъята из компетенции Художественного совета и решалась лично директором. На этой почве в консерватории начались внутренние разногласия, так как некоторая часть профессоров стала в оппозицию к В. И. Сафонову. Поведением Сафонова был особенно возмущен С. И. Танеев, который сам выдвинул в 1889 году его кандидатуру на пост директора консерватории. В. И. Сафонов рассматривал консерваторию как свою «вотчину», в которой он мог делать самовластно всё, что считал нужным и полезным. С. И. Танеев прислушивался к общественному мнению и стоял за коллегиальное управление.

История с преподавателем Г. Э. Конюсом, о которой тогда много писали в печати, разыгралась именно в тот момент, когда внутри консерватории, в среде профессоров, уже назревали оппозиционные настроения к авторитарному режиму, созданному Сафоновым в консерватории.

Г. Э. Конюс был прекрасным педагогом, серьёзным, вдумчивым и опытным.<> Фактическая сторона нашумевшей «истории Конюса» рисуется по документам и материалам в следующем виде.

В середине 1898/99 учебного года Сафонов уволил без объяснения причин преподавателя Г. Э. Конюса, доложив об этом Художественному совету как о совершившемся факте. Судя по прошению Г. Э. Конюса великому князю от 7 ноября 1899 года, Конюс не был извещён о причинах своего увольнения и просил в прошении дать ему объяснение: «за что со мной так поступили?».

Увольнению Конюса предшествовало его разногласие с Сафоновым весною 1898 года по вопросу о ведении классов инструментовки — обязательного и специального. Классы инструментовки вели Ипполитов–Иванов и Конюс. Сафонов решил слить классы обязательный и специальный, соединив в одну группу сорок человек. Конюс справедливо возражал против этого и обжаловал распоряжение директора в Художественный совет. С. И. Танеев горячо поддержал Конюса. В Художественном совете конфликт но существу не обсуждался, а вместо этого был поставлен вопрос: доверяет ли Художественный совет директору? Принципиальное рассмотрение вопроса было заменено личным. Большинство членов Художественного совета поспешили выразить доверие директору. Заявления Танеева Художественному совету с протестом против антиобщественного поступка Сафонова так и не рассматривались. Г. Э. Конюс не был возвращён в консерваторию. Танеев не мог примириться с самоличными решениями Сафонова и постоянно выражал своё несогласие с ними. Новая вспышка разногласий привела к тому, что в 1905 году Танеев вынужден был покинуть консерваторию.

Однако В. И. Сафонову была свойственна не только деспотичность, но и деловитость, предприимчивость. Колоссальную энергию он направлял на изыскание материальных средств для консерватории.

Понимая, что размах музыкальной жизни Москвы требовал расширения работы консерватории, Сафонов с первых же лет своего директорства стал принимать меры к приобретению достаточного и хорошо оборудованного помещения. Особенную нужду испытывала консерватория в собственном большом концертном зале, так как приходилось пользоваться залом Дворянского собрания и сценами Большого и Малого театров.

Заслугой В. И. Сафонова было осуществление строительства нового здания Московской консерватории, того здания, в котором она находится и поныне. А. Б. Гольденвейзер в своих воспоминаниях рассказывает, что старое здание консерватории (бывший дом Воронцова) было довольно неудобным и очень странным, но уютным (некоторые классы имели продолговатую или овальную форму)...

В. И. Сафонов стал хлопотать в высших инстанциях, проявив необыкновенную настойчивость, упорство, и добился ассигнования четырёхсот тысяч рублей на строительство нового здания. Впоследствии казна покрыла всю стоимость строительных работ, равнявшуюся миллиону рублей.

В ноябре 1893 года состоялось заседание дирекции московского отделения РМО, рассмотревшее предложения о месте сооружения нового здания. Было признано наиболее целесообразным строить новое здание на месте старого, согласно проекту, разработанному академиком архитектором В. П. Загорским.

В 1894 году консерватория временно перешла в дом Голицына на Волхонке, и тотчас же началась разборка старого здания на Большой Никитской улице. Руководителем всех работ по строительству нового здания был назначен автор проекта — В. П. Загорский, скульптурные работы велись А. А. Аладьиным. Смета на сооружение консерватории была составлена первоначально в сумме 522 тысяч рублей.

27 июня 1895 года состоялась торжественная закладка нового здания Московской консерватории.

Пока велось строительство нового здания (оно строилось около восьми лет), В. И. Сафонов неотступно следил за ходом работ и даже летом, уезжая за границу, продолжал детально заниматься всеми вопросами, связанными с постройкой, давал письменно свои указания.

В 1898/99 учебном году консерватория уже смогла перейти в одну часть нового помещения (учебный корпус с Малым залом), а 7 апреля 1901 года состоялось торжественное открытие Большого зала консерватории.<>

За заслуги по успешному завершению постройки нового здания консерватории В. И. Сафонов был избран почетным членом РМО.

В 90—900-е годы консерватория непрерывно росла в учебно–академическом и материально–бытовом отношениях. Бюджет консерватории к концу 1904 года составлял 195 тысяч рублей. Число учащихся почти удвоилось: с 389 человек в 1889 году до 626 человек в 1904/05 учебном году. Соответственно увеличился штат преподавателей — с 32 до 59 человек. Возросло число выпускников, но все же общий процент кончавших по отношению ко всему количеству учащихся продолжал оставаться очень низким. Так, в 1904/05 учебном году окончило консерваторию со званием свободного художника только 25 человек и 10 человек — с педагогическим дипломом.

Вся академическая жизнь консерватории была подчинена концертно–исполнительским целям. Исполнительскими специальностями в консерватории были: фортепиано, пение, скрипка, альт (в качестве обязательного предмета для скрипачей), виолончель, контрабас, арфа, орган,  флейта,  гобой,  кларнет,  фагот,  валторна,  труба,  тромбон и ударные инструменты.

Классы оркестровых инструментов расширялись очень мало. Многие из них имели почти постоянно недобор учащихся. Вокальные же классы выросли вдвое — с 78 человек (в 1889/90 году) до 153 человек (в 1904/05 году).

Большую часть общего количества учащихся по-прежнему составляли пианисты или, точнее, пианистки, барышни из «хороших» домов, пополнявшие в консерватории своё «светское воспитание». В 1889 году из общего числа 389 учащихся — 255 составляли пианисты.<>

Разумеется, в консерватории были серьёзные учащиеся, имевшие подлинное призвание к музыкальным занятиям, много и упорно трудившиеся. Именно из этой немногочисленной (принадлежавшей по своему составу к трудовой интеллигенции) группы вышли впоследствии наиболее выдающиеся исполнители и композиторы — питомцы Московской консерватории.

В развитии музыкально-теоретического и композиторского образования ведущая роль в Московской консерватории принадлежала С. И. Танееву. В мае 1897 года по его представлению решено было учредить (кроме ранее существовавших) курс музыкальных форм, предшествующий классу композиции. В программу нового курса входило сочинение во всех малых, в том числе и танцевальных формах, а также в форме рондо и сонатного аллегро. Ученику, окончившему с успехом курс специальной теории музыки (включая класс форм), присуждался диплом учителя теории музыки. Наиболее даровитые ученики продолжали обучение в классе свободного сочинения и при успешном окончании его получали диплом Свободного художника. Уровень требований, предъявлявшийся к ученикам–композиторам того времени, был очень высоким.

Учащийся исполнительских классов проходил курс обязательных теоретических предметов: элементарную теорию, сольфеджио, гармонию, инструментовку и энциклопедию, а также историю музыки. Эти классы были многочисленными, что затрудняло работу преподавателей. Несмотря на большое ежегодное увеличение новых учеников, количество педагогов по теоретическим предметам изменялось незначительно. В 1889 году в классах обязательных теоретических предметов было всего три педагога, в 1904 году — стало шесть, но этого было явно мало.

Вокалисты, сверх указанных предметов, имели обязательными: оперный класс, классы декламации, итальянского языка и танцы.<>

Для всех учащихся (кроме пианистов) существовал класс обязательного фортепиано. Инструменталисты старших курсов обязаны были пройти программу класса ансамбля в течение одного года и затем играть в симфоническом оркестре. Все учащиеся пели в консерваторском хоре.<> Параллельно с музыкальными дисциплинами учащиеся консерватории проходили общеобразовательные предметы, курс которых несколько отличался от гимназического. <> Главное внимание в консерватории уделялось овладению исполнительской квалификацией, но подчас с очень серьёзным ущербом для общего музыкального образования, для знания музыкальной литературы, для навыков в педагогической работе.

В печати того периода неоднократно появлялись высказывания о необходимости предъявить русской консерватории новые требования, более соответствующие духу времени. О консерватории писали, что «учащийся овладевал техникой инструмента», был «дрессированным и исполнительным», но «обязательные предметы проходились кое-как». <> Несмотря на старания передовой части педагогов поднять общую музыкальную культуру учащихся, усилить значение классов ансамбля, оркестра, хора, оперной подготовки, некоторые профессора стремились лишь к развитию виртуозности. <>

Профессорско–преподавательский состав Московской консерватории в 1889/90 учебном году состоял из педагогов, в большинстве своём имевших многолетний опыт педагогической работы и артистической деятельности. Многие из них работали в консерватории ещё со времен Н. Г. Рубинштейна:   А. К. Аврамова,   А. И. Галли,  А. И. Губерт, Н. С. Зверев, Н. Д. Кашкин, Э. Л. Лангер, П. А. Пабст, Ф. К. Гедике (фортепиано); И. В. Гржимали (скрипка); В. Ф. Фитценгаген (виолончель); Г. Ф. Шпекин(контрабас), И. И. Эйхенвальд (арфа); Э. О. Тальябуэ (пение); X. И. Борк (тромбон); Ф. Б. Рихтер (труба); К. Ф. Циммерман (кларнет); С. И. Танеев (специальная теория). Все они выпустили много учеников, среди которых было уже немало прославившихся артистических имен.

Другая часть педагогов пришла в консерваторию в 80-е годы во время директорства С. И. Танеева: А. И. Зилоти, Г. А. Пахульский, С. М. Ремезов, В. И. Сафонов (фортепиано); В. 3. Салин (скрипка); Е. А. Лавровская, А. М. Успенский (пение); В. В. Кречман (флейта); И. В. Кристель (фагот); Ф. В. Линднер (гобой); О. О. Сханилец (валторна); А. С. Аренский (специальная теория) и Н. М. Ладухин (обязательные теоретические предметы).

Для развёртывания учебной работы консерватории к началу 90-х годов наличных кадров было уже недостаточно, так как число учащихся значительно возросло.

В. И. Сафонов внимательно подбирал новых педагогов. Имена приглашённых им профессоров и преподавателей свидетельствуют об этом. При В. И. Сафонове в консерваторию были привлечены: М. М. Ипполитов–Иванов (теоретические предметы и оперный класс), П. Ю. Шлёцер (фортепиано), А. Э. Глен (виолончель), В. Н. Денте (гобой), Ф. Ф. Эккерт (валторна), В. Г. Брант (труба), И. Ф. Фридрих (кларнет), Л. И. Джиральдони, В. М. Зарудная и У. А. Мазетти (пение).

В. И. Сафонов, остался верен принципу Н. Г. Рубинштейна и С. И. Танеева, стараясь привлекать на педагогическую работу в Московскую консерваторию её бывших учеников. Среди вновь привлечённых им сорока восьми педагогов двадцать два были учениками Московской консерватории: А. Н. Корещенко, Г. Э. Конюс, Н. С. Морозов, Ф. Ф. Кёнеман, Н. Н. Соколовский (теоретики); К. А. Кипп, А. Н. Скрябин, А. А. Ярошевский, К. Н. Игумнов, О. Н. Кардашева, И. А. Левин, Д. Г. Корнилов, В. И. Исакович–Скрябина, Д. Н. Вейсс (пианисты); Т. X. Бубек (органист); Ю. Э. Конюс, Г. Н. Дулов (скрипачи); Н. А. Соколовская (арфистка); А. Е. Мартынов, В. Н. Проскурнин (контрабас); Н. Н. Званцев (класс декламации).

В 1890 году В. И. Сафонов, участвовавший в жюри конкурса имени А. Рубинштейна, обратил внимание на Ф. Бузони, получившего первую премию, и пригласил его в Москву. Бузони сразу стал много выступать в московских концертах с серьёзной программой (Бах, Бетховен), заинтересовав публику новизной своей манеры исполнения. К сожалению, в консерватории Ф. Бузони проработал всего лишь один год.

В 1889/90 учебном году большим числом теоретических классов (гармония, энциклопедия, инструментовка, канон и фуга, свободное сочинение) руководил А. С. Аренский. С. И. Танеев сохранил за собой лишь курс контрапункта. Н. М. Ладухин, Н. Д. Кашкин, А. К. Аврамова и Э. Л. Лангер преподавали обязательные теоретические предметы.

В 1891/92 году А. С. Аренский перестал вести класс канона и фуги, передав его С. И. Танееву. В середине 1894/95 года Аренский переехал в Петербург, получив по рекомендации М. А. Балакирева приглашение руководить придворной Певческой капеллой (классы Аренского перешли к М. М. Ипполитову–Иванову).<>

В то же время в классе виолончели стойко удерживался один А. Э. Глен, в классе контрабаса происходила частая смена педагогов. В 1899 году умер Г. Ф. Шпекин, руководивший тридцать лет этим классом. Его сменили О. О. Рамбаусек, К. А. Ромашков, а затем А. Е. Мартынов и В. Н. Проскурнин (последний — ученик Г. Ф. Шпекина).

Педагоги по духовым инструментам в Московской консерватории всегда стояли на большой высоте. Такие замечательные педагоги, как К. Ф. Циммерман, были широко известны не только в России, но и за границей. Циммерман выпустил целую группу талантливых кларнетистов, в числе которых был С. В. Розанов, замечательный артист и один из ведущих педагогов Московской консерватории в советское время.

Практическое и профессиональное значение духовых классов, в связи с развернувшейся деятельностью симфонического оркестра консерватории, в 90-е годы чрезвычайно возросло. Увеличились выпуски: с 1889/90 учебного года по 1905 год консерваторию окончило тридцать семь учеников духовых классов. Среди них, кроме уже упомянутого С. В. Розанова (выпуск 1890 года), необходимо особо отметить: флейтистов — Н. Ямика (1892), И. Кузьмина (1895) и первую женщину, окончившую духовой класс Московской консерватории, И. Потоловскую (1901), гобоистов — В. Соколова (1894) и И. Рязанцева (1897), фаготистов — Э. Вейденберга (1892) и К. Вагнера (1900). Слабее других духовых классов обстояло дело с выпусками трубачей: только двое окончило в эти годы класс трубы в консерватории. Из валторнистов выделились Ф. Лидак (1891), В. Брандт (1900) и В. Солодуев (1904), из тромбонистов — В. Блажевич (1904).

В классах пения произошло полное обновление педагогических кадров. В 1889 году профессорами по классу пения были: Е. А. Лавровская, Э. О. Тальябуэ, А. М. Успенский и Б. К. Миллер.

Е. А. Лавровская и Э. О. Тальябуэ имели очень большие классы, и их ученики часто выступали в ученических концертах.<> Из певцов, окончивших в эти годы консерваторию по классу Е. А. Лавровской, укажем Е. Збруеву (1893), В. Гепецкого (1895), О. Китаеву (1896).

В течение последних десяти лет В. И. Сафонов старался привлечь в Московскую консерваторию опытных профессоров пения. В 1891 году был приглашён на место выбывших А. М. Успенского и Б. К. Миллера итальянский педагог Л. И. Джиральдони, который имел свою собственную систему преподавания, описанную им в работе «Аналитический метод воспитания голоса» (М., 1893). Класс Джиральдони был большим — к нему стремилась учащаяся молодёжь. К сожалению, он проработал в консерватории всего лишь шесть лет. В 1897 году он скончался. При нём успели окончить консерваторию Н. Званцев и A. Яхонтов (выпуск 1895 года), ставшие впоследствии видными исполнителями и музыкальными деятелями Москвы.

В 1893 году в число  профессоров  вокальных   классов вошла B. М. Зарудная–Иванова, окончившая Петербургскую консерваторию у Эверарди, — превосходная певица, много концертировавшая и выступавшая с заслуженным успехом в опере. П. И. Чайковский чрезвычайно высоко ценил музыкальное дарование Зарудной...

В качестве педагога В. М. Зарудная проявила себя с самой лучшей стороны. Она настойчиво добивалась успешных результатов и не жалела сил и времени для учеников. Показательно, что в классе Зарудной большинство учащихся доводило своё учение до конца. Педагогическая деятельность В. М. Зарудной широко развернулась в 90-х годах. Из учеников её в сафоновское время надо указать на А. Добровольскую, которую постоянно отмечала пресса. Хорошими певицами сталп также А. Познякова, Н. Матова и Е. Нетыкса.

В 1898 году на смену Л. И. Джиральдони был приглашён из Петербурга итальянский педагог К. Эверарди.<> К сожалению, К. Эверарди был уже на склоне лет; через два года его не стало. В. И. Сафонову снова пришлось искать профессора пения. В 1899 году был приглашён А. И. Барцал, артист и режиссёр Большого театра. Барцал был довольно популярным педагогом благодаря своей артистической известности. Из учеников его надо отметить О. Порубиновскую и А. Шубина.

Выдающимся педагогом был итальянский профессор У. А. Мазетти, приглашённый в консерваторию в 1899 году по рекомендации вдовы А. Рубинштейна.

У Мазеттн сразу же оказалось множество учеников, среди них А. Нежданова, М. Эйбоженко, С. Шацкий (будущий директор консерватории советского времени) и другие выдающиеся музыканты. Мазетти никогда не был оперным артистом. Уроженец Болоньи, он окончил там консерваторию; опытный и талантливый музыкант, недурной пианист, оперный композитор и дирижёр, Мазетти понимал вокальное дело. Вероятно, он в Москве не столько ставил голоса в узком понимании этих слов, сколько воспитывал культуру исполнения певцов. Сам Мазетти в Москве почти не пел; лишь один раз в 1899/1900 году мы встречаем его имя в программе симфонического собрания: он исполнил романс Вертера из одноименной оперы Массне. За годы пребывания в консерватории Мазетти выпустил многих учеников. В 1902 году его класс окончила А. В. Нежданова. Среди учеников Мазетти впоследствии были также Н. А. Обухова, В. В. Барсова, А. В. Александров, А. Л. Доливо и другие.