В соответствии с выпущенным Наркомпросом новым «Положением о художественных вузах» (29 апреля 1933 года) в консерватории, помимо аспирантуры, была создана Школа высшего художественного мастерства («Мейстершуле»). Аспирантура предназначалась только для подготовки композиторов, музыковедов и педагогов высшей квалификации. (Программа курса аспирантуры была составлена М. В. Ивановым–Борецким.) Задачей Школы высшего художественного мастерства, начавшей работать ещё с 25 января 1933 года (первый приём составлял более тридцати человек), являлось совершенствование талантливых исполнителей, окончивших консерваторию. Этой работой руководили крупные музыканты.

Двухлетний учебный план Школы высшего художественного мастерства включал специальные дисциплины, философию, историю эстетических учений, иностранный язык; велись лекционно–семинарские занятия по истории изобразительного искусства, русской и западной художественной литературе. В связи с многопредметностью и неравной подготовкой аспирантов срок пребывания исполнителей в «Мейстершуле» был продлён до трёх лет. Аспиранты к окончанию Школы должны были сдать кандидатский экзамен и подготовить не менее трёх концертных программ, из которых отбирались произведения для квалификационного выступления. Успешно выполнившие программу представлялись к званию доцента.

К 1939 году «Мейстершуле» прекратила самостоятельное существование и была слита с аспирантурой, которая стала единой.

Одной из самых сложных проблем, настоятельно требовавшей своего разрешения, была подготовка артистической молодёжи для музыкальных театров. К обучению певцов С. Т. Шацкий проявлял особый интерес.

Большой заслугой С. Т. Шацкого явилась организация оперной студии. Деятельным его помощником в этом была К. Н. Дорлиак. При её энергичном участии подбирались сотрудники и исполнители будущего учебного театра, осуществлялась подготовка первых оперных спектаклей («Свадьба Фигаро», «Русалка», «Царская невеста»). Открытие студии состоялось в Большом зале 30 мая 1933 года. Исполнялась онпра «Свадьба Фигаро» под управлением А. Ш. Мелик–Пашаева (режиссёр В. С. Смышляев).

В июне 1934 года Наркомпрос утвердил «Положение об оперной студии». Этот учебный театр стал готовить кадры певцов (солистов и хористов), дирижёров–хормейстеров и артистов оркестра. Директором студии был назначен Н. Г. Райский, инспектором–режиссёром — Б. С. Вепринскпй. дирижёрами — Б. Э. Хайкин и Г. А. Столяров. Весной 1937 года студия получила отдельное помещение. Открывалась студия оперой «Евгений Онегин» (дирижёр — М. М. Малунцев, хормейстер Г. П. Лузенин, художник — А. Ф. Лунгин). Постоянно исполнялись «Русалка», «Царская невеста», «Севильский цирюльник», «Богема». В сезоне 1939/40 года репертуар пополнился постановками «Фауст» и «Виндзорские проказницы» (опера Николаи). Работа студии постепенно расширялась. В 1939 году она дала 145 спектаклей, в которых получили навыки сценической работы 54 студента–вокалиста. Оркестр студии постоянно выступал с симфоническими программами в концертах.

Важным событием в истории Московской консерватории тех лет была организация национальных студий (отделений).

Прошедшая в 1932 году Всесоюзная олимпиада искусства народов Советского Союза показала, что на местах нужны высококвалифицированные кадры и в первую очередь — артисты музыкальных театров.

В январе 1934 года после слияния Областного музыкального техникума с техникумом при консерватории сформировалось нынешнее Музыкальное училище при Московской консерватории с контингентом учащихся в 500 человек. Директором его на протяжении многих лет состояла Р. Л. Блюман. Требования к поступающим в училище были значительно повышены.

В это же время происходит оформление и Центральной музыкальной школы–десятилетки (ЦМШ). Ещё в 1931 году при консерватории возникла детская группа, состоявшая из одарённых детей — пианистов, скрипачей, виолончелистов. Общеобразовательные предметы они проходили непосредственно в консерватории под руководством специально приглашённых педагогов. Инициатором создания этой группы был А. Б. Гольденвейзер. Когда открылась ЦМШ (осень 1936 года), получившая отдельное помещение (в Средне–Кисловском переулке), то в неё вошли воспитанники детской группы и детских школ. Число учащихся ЦМШ составило около двухсот человек. Директором ЦМШ была назначена И. В. Васильева, художественное руководство школой осуществлял А. Б. Гольденвейзер. Значение ЦМШ росло с .каждым годом. Из её стен вышло большое количество прекрасно подготовленных учащихся, особенно по фортепиано и смычковым инструментам.<>

В период директорства С. Т. Шацкого разрешился и ряд хозяйственных задач. Так, в 1933 году консерватории был возвращён Большой зал, где с 1924 года находился кинотеатр «Колосс». Зал вновь стал центром музыкальной пропаганды и концертной работы  .

Смерть оборвала плодотворную деятельность С. Т. Шацкого. Его память увековечивалась приказом Наркомпроса РСФСР: имя С. Т. Шацкого присваивалось оперной студии при Московской консерватории, учреждались стипендии его имени для вокалистов в Московской и Ленинградской консерваториях и для детей в детской музыкальной школе при Московской консерватории.

Преемником С. Т. Шацкого на посту директора стал Г. Г. Нейгауз, его помощником — В. Н. Шацкая (с 1935 года), к которой в сентябре 1937 года перешло руководство консерваторией, а затем, с весны 1939 года,— к А. Б. Гольденвейзеру.

Генрих Густавович Нейгауз вступил в коллектив Московской консерватории осенью 1922 года и вскоре стал одним из её ведущих профессоров.

Всесторонне эрудированный музыкант, наделённый оригинальным умом и артистизмом, темпераментный, смелый и глубокий в своих суждениях, он был кумиром молодёжи.

Несмотря на то, что Нейгауз не имел склонности к административной деятельности, его знания и проницательность способствовали успешному разрешению подчас очень сложных вопросов. Однако большая педагогическая и артистическая деятельность побудила его вскоре оставить пост директора.

Валентина Николаевна Шацкая (урождённая Демьянова), закончившая с золотой медалью Московскую консерваторию в 1905 году по классу В. И. Сафонова, много и успешно работала в области музыкального образования и воспитания детей. С октября 1932 года В. Н. Шацкая начала преподавать на музыкально–педагогическом факультете Московской консерватории, заведуя кафедрой детского музыкального воспитания.

Став исполняющей обязанности директора консерватории, В. Н. Шацкая привлекла к руководству молодых музыкантов — коммунистов: А. Б. Дьякова, занявшего должность заместителя директора консерватории, и А. Г. Семёнова — в качестве помощника директора по учебной части.

В середине 30-х годов в консерватории окончательно оформляется вузовская структура, сохраняющаяся и поныне в главных своих чертах. Общие принципы в области высшего образования были установлены постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой» от 23 июня 1936 года. Постановление упорядочивало правила приёма в высшие учебные заведения и организацию учебно–воспитательной работы, подчёркивало значение высоких академических требований, важность развития научно–исследовательской деятельности силами педагогов вузов.

В 1936 году в консерватории устанавливается структура из восьми факультетов (взамен трёх отделений): фортепианного, композиторского, историко–теоретического, хорового, оркестрового, вокального и музыкально–педагогического (последний имел вечернее отделение, где повышали свою квалификацию учителя  музыки общеобразовательных школ). Восьмым факультетом был военный, который предназначался для подготовки специалистов военно–дирижёрского искусства.

С созданием факультетов была введена и новая система кафедр. Начали работать кафедры фортепиано  (руководители — А. Б. Гольденвейзер, К. Н. Игумнов, Г. Г. Нейгауз, С. Е. Фейнберг), истории и теории пианизма (Г. М. Коган), камерного ансамбля (А. Ф. Гедике и А. Л. Доливо), сольного пения (К. Н. Дорлиак и Н. Г. Райский), скрипки (К. Г. Мострас, Б. О. Сибор, А. И. Ямпольский, Л. М. Цейтлин), виолончели (С. М. Козолупов), струнного квартета (Е. М. Тузиков), истории и теории детского музыкального воспитания (В. Н. Шацкая), истории музыки (В. Э. Ферман), специальной теории (Л. А. Мазель, В. А. Цуккерман). Несколько позднее (в 1937 году) возникают кафедра истории музыки народов СССР (М. С. Пекелис), ещё одна кафедра камерного ансамбля (В. В. Нечаев) и кафедра акустики (Н. А. Гарбузов).

Во главе каждого факультета стоял декан, наделённый большой административной властью. Новая структура обеспечивала повседневное руководство учебной, научной и творческой жизнью консерватории через деканат. А это было необходимо в свете новых и более высоких требований, предъявлённых советскому музыкальному искусству и музыкальному образованию...

Приказом Комитета по делам искусств при СНК СССР 1 от 14 ноября 1938 года был сформирован состав Художественного совета с широкими полномочиями. В него, в числе 60 человек, вошли ведущие профессора, руководители консерватории, её факультетов, а также представители партийной, профсоюзной, комсомольской организаций.

Широкий состав Совета давал возможность решать самые разнообразные вопросы: проводить защиты диссертаций, обсуждать кандидатов для приёма в аспирантуру, рассматривать методы работы со студентами и аспирантами, обсуждать учебники и учебные пособия. Совет представлял к утверждению в звании доцента и профессора, утверждал ассистентов, намечал формы производственной практики, давал по поручению Всесоюзного комитета по делам искусств заключения по отдельным научно–творческим вопросам.

В декабре 1936 года организация научно–исследовательской работы и контроль за нею были возложены на деканов факультетов. Им было передано и руководство аспирантурой. В научную деятельность были вовлечены все профессора и преподаватели консерватории. Устанавливались следующие виды работы: исследования, создание учебников и учебных пособий, редактирование музыкальных произведений, подбор репертуара по определенным степеням трудности, сочинение и переложение музыкальных произведений со специальной инструктивно–педагогической целью, документация художественно–педагогического омыта (педагогические мемуары, записи и стенограммы уроков). На первой стадии методическую помощь педагогам оказывал Научно–исследовательский институт, возглавляемый Н. А. Гарбузовым. Исследовательская  деятельность консерватории приняла большой размах. В результате оказалось нецелесообразным обособление названного института, и в январе 1938 года он был ликвидирован. Ценные кадры учёных, воспитанные институтом, были сохранены частью в штатах кафедр, частью вошли в лабораторию музыкальной акустики, а также составили кабинет по изучению музыкального творчества народов Советского Союза.

Организатором и руководителем фольклорного кабинета явился К. В. Квитка. С 1938 по 1941 год кабинет провёл свыше двадцати фольклорных экспедиций. В них участвовали: неутомимый К. В. Квитка, аспирант–этнограф В. М. Кривоносов, А. А. Закс–Шув, Н. М. Бачинская, Л. А. Бачинский и А. В. Руднева. К этой же работе начали привлекаться студенты и аспиранты. Так, в 1938 году в Куйбышевскую область (тогда Куйбышевский край) выезжали студентки И. Мацкевич и М. Риттих, вместе с К. В. Квиткой в Коми АССР побывал и аспирант В. В. Батенин, летом 1939 года записи якутского музыкального фольклора произвели студенты Н. Пейко и И. Штейнман, для ознакомления с местным народным творчеством в Северную Осетию весною 1940 года выезжал аспирант М. И. Душский. Кроме того, консерватория принимала участие в работах Института народов Севера (Ленинград) и исследованиях  азербайджанских фольклористов. В результате экспедиций в консерватории стал накопляться ценный фонограммархив и обширное собрание записей песен и инструментальных наигрышей различных областей Российской Федерации: Ивановской, Калининской, Куйбышевской, Курской, Ленинградской, Московской, Орловской, Саратовской, Тульской, Ярославской, Северной Осетии, Коми АССР и Якутской АССР.

Наличие крупных учёных–фольклористов и хорошо оборудованного кабинета дало возможность открыть в 1940 году кафедру, которая стала подготовлять специалистов в области народного творчества (руководитель Н. Я. Брюсова).

После ликвидации института относительную самостоятельность получил входивший в него музей имени Н. Г. Рубинштейна. Его возглавила Е. Н. Алексеева. Образованный музыкант (окончила Московскую консерваторию и «Мейстершуле» по пению) и крупный организатор, Е. Н. Алексеева привлекала для работы в музее людей, склонных к научно–исследовательской работе: Т. Э. Цытовпч, Б. В. Доброхотова, Е. Е. Бортникову (библиограф, работник консерватории с 1930 года); в качестве консультанта оставался основатель музея Е. А. Колчин.

Весной 1939 года музей развернул свою первую экспозицию, которой он отметил знаменательную дату — шестидесятилетие со дня первой постановки оперы «Евгений Онегин», осуществленной силами учащихся Московской консерватории 17 марта 1879 года. Совместно с Домом–музеем П. И. Чайковского в Клину и Театральным музеем им. Бахрушина в фойе Большого зала была устроена выставка по сценической истории этой оперы.

Музею было поручено подготовить материал по истории Московской консерватории. Собранные документы, впоследствии дополненные, послужили и для настоящей работы. Быстрый рост архивно–рукописного фонда музея и развившейся на его базе научно–исследовательской, источниковедческой, экспозиционной и просветительской работы привёл в 1941 году к преобразованию музея в Государственный центральный музей музыкальной культуры, впоследствии ему было присвоено имя М. И. Глинки.

Перестройка и углубление научной работы вуза, включая и систему подготовки аспирантов, способствовали активизации исследовательской мысли и обеспечили завершение ряда диссертаций. Первым серьёзным трудом, выдвинутым на соискание учёной степени, были «Очерки и материалы по истории музыкальной культуры в России XVII–XVIII веков» Т. Н. Ливановой (1936). Автору диссертации была присуждена учёная степень доктора искусствоведческих наук. В дальнейшем такой же ученой степени удостоились Л. А. Мазель, представивший для защиты теоретическое исследование «Основной принцип мелодической структуры гомофонной темы» (1940), и Я. И. Мильштейн, написавший работу «Лист и его пианизм» (1941).

За годы 1937–1941 было подготовлено много интересных трудов, поднимающих и освещающих историко–музыкальные темы и вопросы исполнительства. Успешно защитили диссертации на соискание учёной степени кандидата искусствоведческих наук более двадцати аспирантов консерватории...

Большое значение для общественной оценки научной деятельности консерватории имел конкурс научно–исследовательских работ, созданных в период с 1937 по 1940 год. На этом конкурсе, проводившемся Комитетом по делам искусств в январе 1940 года, три премии (из семи) были присуждены педагогам и аспирантам Московской консерватории: одна из двух первых премий — Л. А. Мазелю за книгу «Фантазия f-moll Шопена», вторые премии — Т. Н. Ливановой и И. Штейману за работу «Ранние записи русских песен» и Н. А. Гарбузову, В. В. Батенину и С. С. Скребкову за исследование «Метод объективного определения высоты звуков одноголосной мелодии и их длительности».

Признанием научных заслуг деятелей Московской консерватории явилось также присвоение ученых степеней и званий без защиты диссертаций.

В 1939/40 учебном году Высшая аттестационная комиссия Комитета по делам высшей школы утвердила в ученой степени доктора искусствоведения Н. А. Гарбузова, А. Б. Гольденвейзера, К. Н. Игумнова, Н. Я. Мясковского, а в следующем учебном году — А. В. лександрова, В. А. Багадурова, С. Н. Василенко, А. Ф. Гедике, Р. М. Глиэра, Г. М. Когана, С. М. Козолупова, К. Г. Мостраса, Г. Г. Нейгауза, М. И. Табакова, С. Е. Фейнберга, Л. М. Цейтлина, Б. Л. Яворского, А. И. Ямпольского и старейшую сотрудницу библиотеки консерватории 3. Ф. Савёлову. Утверждение в ученой степени доктора искусствоведческих наук ведущих профессоров консерватории было знаком высокой оценки как их работы, так и работы Московской консерватории в целом.<>

Влечение к научно–творческой деятельности в эту пору ощущалось буквально во всех слоях консерваторского коллектива. Одним из характерных фактов здесь может служить работа творческого студенческого кружка, собрания которого постепенно превратились в серьёзные занятия общевузовского значения. С сентября 1938 года, по инициативе студентов–пианистов С. Рихтера и А. Ведерникова, возник кружок слушания музыки. На собраниях кружка, проходивших очень оживленно, исполнялись и обсуждались сочинения студентов–композиторов М. Магиденко, Н. Пейко, Ю. Фортунатова, Г. Фрида, а также изучались тогда ещё малоизвестные и новейшие музыкальные произведения Прокофьева, Стравинского, Дебюсси, Малера, Равеля, Хиндемита, Р. Штрауса и других.

В течение 30-х годов (до 1941 года включительно) консерватория выпустила немалое число талантливых композиторов, вскоре занявших видное место в советской музыке. Большинство выпускников–композиторов вышло из класса Н. Я. Мясковского. Первые свои значительные произведения многие из них создали ещё в студенческие годы или во время пребывания в аспирантуре. Среди окончивших в эти годы Московскую консерваторию молодых композиторов можно назвать Н. Будашкина, Г. Воробьева (чувашский композитор, безвременно скончавшийся в 1938 году), Е. Голубева, Н. Жиганова, Н. Пейко, А. Спадавеккиа, А. Хачатуряна, Т. Хренникова.<>

Годы Великой Отечественной войны были для Московской консерватории временем упорного и самоотверженного труда, высокого патриотического подъёма... Советское правительство в первые же дни отозвало из ополчения видных музыкантов. Большая группа студентов была переведена из ополчения в военные училища. По имеющимся ныне данным, на 16 августа 1941 года ополчение консерватории насчитывало около ста двадцати человек. 4 июля 1941 года в Малом зале состоялся митинг... Сразу же после митинга началась запись добровольцев в Народное ополчение, а 5 июля многие профессора, педагоги, студенты, аспиранты, рабочие, служащие ушли на Шелепиху, где формировался 24-й полк Краспопресненской дивизии Московского ополчении (его 2-я и 3-я роты).

Несмотря на создавшиеся условия, учебная жизнь консерватории продолжалась: шли экзамены, свыше 140 студентов окончило вуз, 13 человек — аспирантуру, педагогам присваивались ученые степени и звания.

Члены коллектива совмещали учебную работу с дежурствами по ПВО, с военной и санитарной подготовкой, оборонной работой. 2 июля была создана школа медсестёр, давшая к началу сентября первый выпуск. Многие из числа окончивших работали затем в госпиталях и на фронте.

Летом учебные занятия продолжались только на военном факультете консерватории, где ускоренно готовились выпуски военных дирижёров. Наступление каникул на других факультетах позволило шире развернуть военно–оборонную и массово–политическую работу...

Широко развернулась с первых же дней войны работа по художественному обслуживанию частей Красной Армии, мобилизационных пунктов, частей МПВО, госпиталей в других объектов. Не проходило дня, чтобы бригады консерватории не выступали в нескольких местах. Всем руководил созданный для этой цели штаб. В концертах принимали участие студенты и педагоги.

В последних числах июля начались ежедневные налеты на Москву вражеской авиации, что вынудило правительство приступить к эвакуации отдельных групп населения. Была организована эвакуация женщин, имеющих малолетних детей. В первых числах августа выехали в Нальчик старейшие профессора Московской консерватории во главе с её директором А. Б. Гольденвейзером, в дальнейшем они переехали в Тбилиси, Ереван, Ташкент, Фрунзе и другие города. Несколько профессоров эвакуировалось в Пензу вместе с ЦМШ. <>

С 1 сентября возобновились занятия на всех факультетах.

В связи с приближением фронта к Москве в конце сентября — начале октября правительство решило эвакуировать Московскую консерваторию в Саратов. Осложнившаяся военная обстановка помешала осуществить намеченный план эвакуации всего коллектива отдельным эшелоном. Студенты и педагоги выезжали группами и индивидуально в различных эшелонах. 23 октября в Саратов переехал военно–дирижёрский факультет.

Кроме части коллектива, эвакуированной в Саратов (о её деятельности см. ниже), большая группа педагогов выехала в Свердловск, где находился Союз советских композиторов (среди них В. Я. Шебалин, Д. Б. Кабалевский, М. С. Пекелис, Р. М. Глиэр. В. А. Белый, Н. П. Иванов–Радкевич; позднее к ним присоединились Л. А. Мазель и Г. Г. Нейгауз). В Ереван переехали К. Н. Игумнов и К. А. Эрдели, в Тбилиси — А. Б. Гольденвейзер и К. Н. Дорлиак, в Ташкент — С. Н. Василенко и Д. Л. Аспелунд, во Фрунзе — С. Е. Фейнберг, Я. И. Зак, позднее — Н. Я. Мясковский, Ю. А. Шапорин, П. А. Ламм и другие.<>

В ожесточённых боях, развернувшихся в начале октября на подступах к Москве, участвовала 8-я Краснопресненская дивизия Московского ополчения, в которую входили консерваторцы. Они совершали тяжёлые переходы, на ходу обучались военному делу, строили оборонительные сооружения...

Душой ополчевцев был А. Б. Дьяков, профессор консерватории и заместитель секретаря партийной организации. Талантливый музыкант, любимец консерватории, вдохновитель многих её общественных начинаний, он отказался уйти из ополчения и разделил со всеми ополченцами их трудный путь.

Пока дивизия стояла недалеко от Москвы, с ополченцами поддерживалась регулярная связь. Когда же дивизия двинулась к Вязьме, то сохранить связь с ними стало труднее. Приезды в Москву отдельных товарищей по командировкам были последними личными контактами коллектива консерватории с ополченцами.

В конце сентября в дивизии были созданы: хор под управлением Г. П. Лузенина, духовой оркестр под управлением А. С. Шерешевского, художественные бригады. А. Б. Дьяков был назначен начал¬ником клуба дивизии. Но предполагавшаяся передача ансамблей штабу Армии не состоялась, так как уже 2 октября дивизия была на марше и 4 октября вступила в бой; группа участников художественной бригады, в которую входил А. Б. Дьяков, попала в плен.

В тяжёлых боях 4–5 октября, затем выходя из окружения, погибли многие ополченцы консерватории. Имеются сведения о гибели 61 человека, из них некоторые нашли смерть в фашистских концентрационных лагерях. В боях пали: научный сотрудник фольклорного кабинета В. М. Кривоносов, директор осетинской студии Г. X. Джиоев, аспирант–теоретик А. Ю. Мипоз, ассистент–пианист Т. С. Левит, студент струнного отделения Г. Николаев и другие. К. Г .Шотниев, по некоторым свидетельствам, погиб, выбираясь из окружения; А. Б. Дьяков был замучен в лагере.

Героически погибли в Кричевском лагере Г. П. Лузеннн и А. И. Окаёмов, расстрелянные за связь с партизанами. Перед расстрелом Окаёмов последний раз запел «Орленка» В. Белого, песню, первым исполнителем которой он был в 30-е годы. На обелиске, воздвигнутом героям Великой Отечественной войны на братской могиле в Кричеве (БССР), высечены их имена.

Многие педагоги, студенты и служащие консерватории прошли всю войну в частях Советской Армии, с оружием в руках защищали Родину, были награждены орденами и медалями.

Студент-теоретик П. Апостолов воевал строевым командиром, участвовал в боях за Новороссийск, под Таманью командовал гвардейской дивизией, высадился с десантом первого эшелона в Крыму. Возвратившись на фронт после тяжёлого ранения, он прошёл в составе Действующей армии всю Польшу и Германию до Берлина, а также Чехословакию. Студент–историк К. Саква, окончив специальные курсы, работал инструктором политотдела по пропаганде среди войск и населения противника. Прошёл в составе Действующей армии до Берлина, а затем и Праги. Студепт–нианист Л. Живов закончил войну старшим инструктором политотдела дивизии. Все они после демобилизации вернулись в консерваторию и успешно завершили своё музыкальное образование.

В. Мержанов, блестяще окончив консерваторию в 1941 году (по классу фортепиано у С. Е. Фейнберга и органному классу А. Ф. Гедике), пробыл в Армии всю войну. Был демобилизован в сентябре 1945 года. Сразу же после возвращения начал готовиться к участию во Всесоюзном конкурсе музыкантов–исполнителей, на котором завоевал первую премию.
На фронтах Отечественной войны погибли многие воспитанники консерватории. Имена погибших занесены ныне в консерватории на мраморную доску.

Эвакуированная в Саратов часть коллектива консерватории возобновила учебные занятия в ноябре 1941 года. Деятельность её продолжалась около двух лет до реэвакуации в сентябре 1943 года.

Выбор Саратова — крупного культурного центра, с университетом, консерваторией, оперным и драматическим театрами, Радищевским музеем, богатыми библиотечными фондами — оказался во многих отношениях удачным. Культурная жизнь города во время войны была очень насыщенной. Здесь работали эвакуированные Ленинградский университет и Московский Художественный академический театр. Несмотря на бытовые трудности военного времени, в Саратове сложились условия для успешной работы консерватории.

Состав студентов и педагогов–москвичей в Саратове постоянно менялся: в 1941/42 учебном году число москвичей все время возрастало, а с конца 1942 года началось постепенное возвращение консерваторцев в Москву, завершившееся в сентябре 1943 года.

Учебные занятия велись в группах, объединявших студентов Московской и Саратовской консерваторий. Коллектив педагогов, пополнившийся несколькими преподавателями из других консерваторий, работал дружно и сплочённо. В конце июля — начале августа 1942 года была проведена экзаменационная сессия, около 30 человек получили дипломы об окончании консерватории. Позже был произведён новый приём студентов и аспирантов...

Силами педагогов в Саратове было проведено несколько научных сессий. Особенно значительными оказались сессии, посвящённые русской классической музыке (июнь — июль 1942 года) и советской музыке (была приурочена к 25-летию Октябрьской революции и проводилась в ноябре 1942 года).<>

Вскоре после переезда в Саратов развернулась и концертная деятельность консерватории. Были созданы большой симфонический оркестр (около 120 человек), хор, оркестры духовой и джазовый (на военфаке). Наличие талантливых музыкантов–солистов позволило включить в программы и сольно–ансамблевые произведения.

Особое внимание в симфонических концертах, которыми дирижировал Г. А. Столяров, уделялось русской классической и советской музыке. Были исполнены Четвертая, Пятая и Шестая симфонии Чайковского, его же Торжественная увертюра «1812 год», Скрипичный и Первый фортепианный концерты, произведения Римского–Корсакова и других композиторов. В августе 1942 года проводилась декада советской музыки; прозвучали симфонические, хоровые и камерные сочинения, несколько концертов было дано в госпиталях.

Большим событием в концертной жизни Саратова явилось исполнение консерваторским оркестром под управлением Г. А. Столярова Седьмой симфонии Шостаковича, состоявшееся в дни празднования 25-летия Октября, и в дальнейшем повторенное к этим концертам консерватория выпустила специальную брошюру.

В программы камерных концертов входили произведения западно–славянских композиторов. Особо хочется отметить цикл, посвящённый творчеству профессоров Московской консерватории:  Н. Я. Мясковского, А. Н. Александрова и С. Е. Фейнберга. Исторические циклы были проведены для школьников. Многие концерты шли с лекциями.

Хор под управлением Г. А. Дмитревского регулярно выступал в передачах Украинского радиокомнтета, исполняя разнообразную программу, в том числе произведения советских композиторов (С. Прокофьева, М. Коваля и др.).

Фортепианный и вокальный факультеты в конце 1942 года провели конкурсы на исполнение произведений советских композиторов  .

Огромный размах получила в Саратове военно–шефская работа. Концерты для Красной Армии начались с первых дней приезда коллектива Московской консерватории. В январе 1942 года были созданы концертные бригады, возглавлявшиеся педагогами. В состав одной из них входил оркестровый ансамбль (руководитель М. Д. Готлиб), в составе другой был хоровой ансамбль и ансамбль народных инструментов (руководитель И. П. Пономарьков). В бригаду, руководимую Я. И. Рабиновичем, входил струнный квартет. Этот коллектив стал инициатором многих фронтовых концертных выступлений.

Количество заявок на шефские концерты было так велико, что, помимо постоянных бригад, формировались эпизодические концертные группы. За два учебных года коллектив дал 1242 шефских концерта... Общественная деятельность консерваторцев отличалась большим разнообразием, строилась согласно требованиям военного времени. В штатах консерватории в Москве, в связи с эвакуацией её основного состава, остались только служащие и сотрудники, необходимые для охраны здания, имущества, лабораторий и библиотеки. Среди педагогов, не выехавших из Москвы, было немало энтузиастов, которые продолжали приходить в консерваторию, добивались возобновления занятий, но это стало возможным только в начале 1942 года...

2 января 1942 года при деятельном участии Е. П. Протопоповой возобновились занятия в Музыкальном училище, где получили разрешение продолжать занятия около 40 студентов младших курсов консерватории. Часть педагогов консерватории была зачислена в штаты училища.

10 марта 1942 года начались занятия во вновь открытом Московском отделении консерватории. Заведующим отделением был назначен И .И. Любимов. Московское отделение, куда были зачислены 110 студентов четвёртого и пятого курсов, включало два факультета: исполнительский (декан — А. Ф. Гедике) и историко–теоретический, куда вошли также дирижерско–хоровая и музыкально–педагогическая специальности (декан — И. В. Способпн). Вначале приходилось заниматься в здании ЦМШ, училища и на дому у педагогов (помещение консерватории не отапливалось).

Педагогический состав в Москве был очень сильным (среди педагогов было 29 профессоров).

В течение весны и лета 1942 года в Московском отделении шла интенсивная работа по подготовке очередного выпуска. Государственные экзамены состоялись в октябре 1942 года, когда консерваторию окончили 12 студентов.

Наряду с учебной работой студенты постоянно выступали в концертах, на радио, в госпиталях и воинских частях, в составе выездных фронтовых бригад. Концерты сопровождались лекциями. Выступали В. А. Васина–Гроссман, Р. И. Грубер, С. В. Евсеев, Н. В. Туманина и другие. Летом 1942 года цикл музыкально–аналитических лекций по русской музыкальной классике прочитал В. А. Цуккерман.

С 5 мая возобновились концерты в Большом зале консерватории. 17 мая состоялось первое выступление струнного оркестра консерватории (руководитель Н. П. Аносов)...

Условия работы в Московском отделении были чрезвычайно трудны. Зимой здание консерватории всё ещё не отапливалось, занятпя проводились в классах нижнего этажа и частью в подвальных помещениях Большого зала и фойе первого амфитеатра. Температура держалась около 0°. Окна, разбитые взрывами бомб, были заколочены фанерой. На лекциях студенты вели записи, не снимая перчаток. В перерывах собирались в «4-й комнате» нижнего этажа, чтобы обогреть руки у железной печурки. Нередко занятия (не только индивидуальные, но и общие) происходили по-прежнему на дому у отдельных педагогов; собирались там, где топились печи и было тепло...

Победа Советской Армии в битве под Сталинградом в осенне–зимнюю кампанию 1942–1943 годов создала условия, позволившие коллективу Московской консерватории объединиться в Москве.

Приглашены были и некоторые профессора Ленинградской консерватории (Р. И. Грубер, В. В. Софроницкий,  Д. Д. Шостакович. Б. В. Асафьев), и видные московские музыканты (А. В. Нежданова, Н. С. Голованов, А. В. Свешников, К. А. Кузнецов, Н. П. Аносов и другие). Студенческий состав непрерывно увеличивался. Возвратились две национальные студии (башкирская и осетинская), была восстановлена аспирантура. Осенью 1944 года от консерватории отделился военный факультет, и образовалось самостоятельное учебное заведение — Высшее училище военных капельмейстеров. Консерватория обеспечила его квалифицированными педагогами–музыкантами.

1942/43 учебный год в Москве начался 2 ноября.

14 ноября 1942 года директором  консерватории был назначен Виссарион Яковлевич Шебалин — известный композитор, автор четырёх симфоний, драматической   симфонии «Ленин», пяти квартетов, многих романсов и других сочинений. Широкую известность приобрели работы Шебалина по завершению сочинений Мусоргского («Сорочинская ярмарка») и Глинки («Симфония–увертюра на русские темы»). В. Я. Шебалин вёл большую общественную работу в качестве председателя Московского отделеппя ССК. Музыкант высокой и разносторонней  культуры, блестящий мастер, в совершенстве владеющий средствами своего искусства, В. Я. Шебалин продолжал традиции русской классической музыкальной школы. В консерватории он проявилсебя как превосходный педагог и воспитатель многих молодых композиторов...

Большую роль в организации работы и в перестройке консерватории сыграл Семён Семёнович Богатырёв, назначенный в декабре 1943 года заместителем директора по научной и учебной части. Крупный ученый, впоследствии автор капитальных научных трудов в области полифонии и редактор, восстановивший уничтоженную Чайковским симфонию ми-бемоль мажор, Богатырёв был выдающимся педагогом. До войны он состоял директором и профессором Харьковской консерватории. Огромный художественный, научный и педагогический авторитет, которым заслуженно пользовался С. С. Богатырёв, его ясный ум и организаторские способности позволили ему сыграть большую роль в руководстве Московской консерваторией.

Должность учёного секретаря вновь занял и сохранил до 1948 года И. И. Любимов. Художественный совет 26 декабря 1942 года был утверждён в составе 32 человек в апреле 1944 года он был увеличен до 45 человек .

Первое заседание Художественного совета консерватории состоялось 23 декабря 1942 года при участии председателя Всесоюзного комитета по делам искусств М. Б. Храпченко. Было решено изменить структуру некоторых факультетов и кафедр. Историко–теоретический и композиторский факультеты объединялись в теоретико–композиторский (декан — Н. Я. Мясковский), музыкально–педагогический и дирижёрско–хоровой составили дирижёрско–хоровой факультет (декан — А. В. Александров), включающий музыкально–педагогическую кафедру. На оркестровом, фортепианном и вокальном факультетах восстанавливалась структура, существовавшая до войны (деканы — С. М. Козолупов, А. Ф. Гедике и А. М. Железнов).<>

Восстановление пятигодичпого срока обучения, возвращение в консерваторию выдающихся педагогов–музыкантов старшего и среднего поколений создавали условия для улучшения подготовки молодых музыкантов.

В 1942/43 учебном году вновь начал работать студенческий симфонический оркестр. Это потребовало значительных усилий со стороны декана С. М. Козолупова и дирижёров оркестра (Н. П. Аносова и Ю. М. Тимофеева). Большинство студентов работало в театральных и других оркестрах. Репетиции приходилось начинать в 7 часов утра в холодном, затемнённом Большом зале. Тем не менее уже в следующем учебном году (1943/44) студенческий оркестр успешно выступил в юбилейных концертах, посвящённых Чайковскому и Рнмскому–Корсакову.

В марте 1944 года Художественный совет счёл необходимым образовать два оркестра: младший — учебный (руководитель Ю. М. Тимофеев) и старший — производственный (с ним занимались Н. П. Аносов, Н. С. Голованов, В. В. Небольсин). Это позволило в 1944/45 учебном году дать концерты, посвящённые А. Рубинштейну, Глазунову, Скрябину и Рахманинову. В исполнении Первой симфонии Скрябина принял участие и общевузовский студенческий хор консерватории, созданный в те же годы.

Большое внимание на оркестровом факультете было обращено на классы ансамбля и квартета. К концу войны существовало уже 20 квартетных составов.

На вокальном факультете в начале рассматриваемого периода из-за отсутствия мужских голосов с трудом удавалось организовать работу оперного класса, но в последний год войны уже возобновила свою деятельность оперная студия. Огромную роль в этом отношении сыграла К. Н. Дорлиак, взявшая на себя обязанности декана вокального факультета и художественного руководителя студии. Студия начала работать в октябре 1944 года и в марте — апреле следующего года показала спектакли «Евгений Онегин» и «Богема».<>

Существенно улучшилось в эти годы обучение дирижёров на дирижёрско–хоровом факультете. Для работы студентов по специально пости были организованы небольшие вокальные ансамбли. Дирижирование ими создавало условия, более близкие к производственным, чем дирижирование «под рояль». Дирижёрско–хоровой факультет понёс большие утраты в годы войны: умерли Н. М. Данилин, А. В. Никольский, П. Г. Чесноков, а в 1946 году не стало и А. В. Александрова. Но наряду с представителями старшего поколения (А. В. Свешниковым, М. М. Багриновским) на факультете успешно работали талантливые представители среднего поколения — К. Б. Птица, В. Г. Соколов и другие.

На теоретико–композиторском факультете воспитание композиторов находилось в руках выдающихся музыкантов. Среди них можно назвать: Н. Я. Мясковского, А. Н. Александрова, С. Н. Василенко, Ю. А. Шапорина, В. Я. Шебалина, Д. Д. Шостаковича, Д. Б. Кабалевского, С. С. Богатырёва, а также теоретиков и историков: И. В. Способина, Л. А. Мазеля, В. А. Цуккермана, Р. И. Грубера, Ю. В. Келдыша, Т. Н. Ливанову, С. С. Скребкова, В. Э. Фермана, В. В. Протопопова. За годы войны теоретико–композиторский факультет дал стране ряд талантливых молодых композиторов и музыковедов. Это — композиторы Кара Караев и Джевдет Гаджиев (лауреаты Государственной премии 1946 и 1947 годов), историк О. Е. Левашёва...

Большое внимание было обращено на педагогическую практику студентов. Наряду с пианистами удалось обеспечить практикой оркестрантов. Вопрос о педагогической практике вокалистов решён не был, так как попытка использовать в качестве практики для старшекурсников занятия со студентами младших курсов была отвергнута Художественным советом. Студенты–музыковеды имели преимущественно пассивную практику (присутствие на занятиях в ЦМШ и музыкальном училище, ведение педагогических дневников). Лекторская практика ещё не была организована.

Процесс постепенного восстановления учебной жизни нашёл отражение и в количественном росте выпускников консерватории. Если в 1942 году консерваторию окончило около 40 человек, то в 1945 году свыше ста человек... К 1944/45 учебному году была полностью восстановлена аспирантура.

Большую работу развернул Научно–исследовательский кабинет, открытый с начала 1944 года, в связи с расширением научно–исследовательской работы консерватории. Руководителем его стал Б. В. Асафьев. Для тематики работ кабинета характерным было стремление охватить русскую музыкальную культуру от её истоков до современности...

В Научно–исследовательском кабинете были собраны высококвалифицированные кадры музыковедов (8 докторов и 12 кандидатов искусствоведения, несколько профессоров и т. д.), творчески активные учёные. Некоторые из них совмещали работу в кабинете с педагогической, другие же посвятили себя только исследовательской деятельности. За два года были подготовлены 84 работы. В 1944 году проведены научные сессии по истории консерватории, по вопросам акустики, открытые заседания, посвящённые шестидесятилетию Б. В. Асафьева и памяти Б. Л. Яворского (в общей сложности 15 докладов). Готовились к печати «Учёные записки Московской консерватории», куда входили 16 исследовательских работ, 7 публикаций и сообщений (общий объём 40 печатных листов).<>

Многие научные мероприятия проводились объединенными усилиями консерватории и Музея музыкальной культуры: это были научные сессии, посвящённые Серову, А. Рубинштейну, Рахманинову.

Значительное место в научно–исследовательской работе педагогов и научных сотрудников занимала подготовка диссертаций...Осенью 1944 года Художественный совет Московской консерватории выдвинул кандидатуру известных музыковедов Б. В. Асафьева в действительные члены Академии наук CСCP и А. В. Оссовского — в члены–корреспонденты.

Нескольким московским музыкальным деятелям (А. А. Альшвангу, В. М. Беляеву, П. А. Ламму, В. В. Яковлеву) была присвоена степень доктора искусствоведения honoris causa.

Художественный совет консерватории принял решение о восстановлении «Доски отличия». Ввиду утери списка кандидатов, утверждённых перед войной, были заново обсуждены кандидатуры из числа окончивших консерваторию в период с 1933 по 1938 год. Большинство музыкантов, удостоенных этой чести, широко известно.