<> Поворотным пунктом в истории Московской консерватории явился декрет Совета Народных Комиссаров (Совнаркома) от 12 июля 1918 года. Приводим текст этого исторического документа, подписанного В. И. Лениным: «Совет Народных Комиссаров постановляет: Петроградская и Московская консерватории переходят в ведение Народного Комиссариата по просвещению на равных со всеми высшими учебными заведениями правах, с уничтожением их зависимости от Русского Музыкального общества. Всё имущество и инвентарь этих консерваторий, необходимые и приспособленные для целей Государственного Музыкального строительства, объявляется народной государственной собственностью. Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин). Народный Комиссар по Просвещению А. Луначарский.
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров Вл. Бонч–Бруевич. Москва. 12 июля 1918 г.»

Постановление Совнаркома открыло богатый своими результатами советский период деятельности Московской консерватории. С этого момента она впервые получила все права государственного высшего музыкального учебного заведения, стала пользоваться полной и подлинной автономией.<>

С 1918 года под руководством Народного Комиссариата по просвещению (Наркомпроса) и при непосредственном участии А. В. Луначарского началась большая и длительная работа Московской консерватории по перестройке музыкального образования, по созданию новых учебных планов, изысканию новых методов преподавания.

Путь, по которому шла эта реорганизация, не был прямым и гладким. Многое в самом процессе перестройки часто оказывалось случайным и ошибочным, иногда носило экспериментальный характер. То, что не оправдывалось жизненной практикой, быстро утрачивало свой смысл, заменялось новыми, более совершенными формами и методами работы музыкальной школы нового типа.

На посту директора Московской консерватории оставался М. М. Ипполитов–Иванов, в числе педагогов находились те выдающиеся русские музыканты, которые работали в предреволюционные годы...

В течение первого послеоктябрьского учебного года в консерватории продолжались академические занятия, устраивались традиционные ученические вечера и концерты профессоров. Весной 1918 года из стен консерватории вышло 75 выпускников. <>  Испытывая серьёзные материальные затруднения, вызванные заметным уменьшением числа учащихся и большими дополнительными расходами, дирекция консерватории в начале 1918 года обратилась с просьбой о помощи в Наркомпрос. (В тот момент консерватория ещё принадлежала РМО.) Совет Народных Комиссаров по докладу А. В. Луначарского 31 мая 1918 года утвердил выдачу Московской консерватории (а не Московскому отделению РМО) сверхсметной дополнительной субсидии в размере 200 тысяч рублей «для экстренной помощи служебному персоналу и на неотложные академические надобности»  .

Постепенно начала меняться и общественная атмосфера внутри консерватории.

Активнее заявили о себе организации учащихся. Был создан на выборных началах совет старост. Он избрал концертную и академическую комиссии, взяв на себя наблюдение за порядком в консерватории. Дирекция консерватории поддерживала и поощряла активность учащихся. Представители совета старост стали регулярно участвовать в заседаниях Президиума консерватории. Особую помощь получила концертная комиссия, существовавшая в 1918–1919 годах. Для проведения концертов дирекция предоставляла помещение, инструменты, обслуживающий персонал.

Новые формы концертной деятельности охватывали и профессоров консерватории. <> Во главе консерватории был поставлен коллегиальный орган — Совет профессоров и преподавателей, установивший новый порядок управления учебным заведением посредством специальных комитетов — учебно–художественного и хозяйственного. Совет считал необходимым разделить функции директора консерватории между несколькими лицами, для чего был установлен директорат из трёх лиц: ректора и двух его помощников — «товарищей». Отделами (впоследствии факультетами) руководили Советы профессоров. Во главе общеобразовательных научных классов стоял по-прежнему Научный совет.

Совет профессоров 15 октября 1918 года избрал ректором М. М. Ипполитова–Иванова, а его «товарищами» — Г. П. Прокофьева (заведующий учебной частью) и А. Б. Гольденвейзера (заведующий художественной частью).

Эта новая структура управления консерваторией просуществовала только один год. Осенью 1919 года Совет профессоров пришёл к выводу, что такое применение принципа коллегиальности лишает руководство учебным заведением необходимой гибкости. В связи с этим 23 ноября 1919 года Совет профессоров признал необходимым облечь ректора всей полнотой власти и ответственности за учебное заведение. Ректором был вновь избран М. М. Ипполптов–Иванов, проректором — А. Б. Гольденвейзер (с конца 1920, когда была введена эта должность), помощником ректора — А. Э. Глен. Учебно–художественный комитет был сохранён, и в состав его вошли: Н. С. Морозов (отдел теории), С. В. Розанов (оркестровый отдел), К. Н. Игумнов (фортепианный отдел), А. И. Барцал (вокальный отдел), М. В. Сергиевский (секретарь). Как уже говорилось, во все органы управления консерваторией стали входить и представители учащихся. Первыми из них были В. Архангельский и Э. Герцберг.

В центре внимания Совета находилась главным образом учебно–художественная, а также быстро развивавшаяся концертная работа консерватории. Для руководства этой работой летом 1919 года была создана специальная «Советская концертная комиссия», подчиненная Совету профессоров.

Численный состав преподающих достигал в 1919/20 году шестидесяти трёх человек. Тогда все они входили в Совет профессоров и преподавателей (имена руководителей консерватории, названные выше, опускаются): по классам специального фортепиано — А. К. Боровский, Р. Ф. Валашек, Д. Н. Вейсс, В. Р. Вилыпау, А. Ф. Гедике. А. И. Губерт, О. Н. Кардашева, Ф. Ф. Кёнеман, К. А. Кипп, Л. Э. Конюс, Н. К. Метнер, Н. А. Орлов, А. П. Островская, Г. А. Пахульский, Г. П. Прокофьев (вёл также курс теории фортепианного преподавания), П. Н. Страхов; по классам обязательного фортепиано — В. Н. Аргамаков, А. Н. Загуменная, В. А. Зиринг, В. Ю. Зограф–Плаксина, И. Н. Соколов; по классу органа — И. С. Яссер; по вокальному отделу — П. Ж. Доберт, В. М. Зарудная–Иванова, Н. Н. Званцев (оперный класс и класс сценической подготовки), В. Н. Петрова–Званцева, Н. Г. Райский, И. Я. Соколов, В. С. Тютюнник; по оркестровому отделу — Г. Н. Дулов, Д. С. Крейн (класс скрипки), А. Е. Мартынов (класс контрабаса, вёл также сольфеджио), Е. А. Колчин (класс обязательного альта, одновременно — инспектор консерватории), Д. С. Шор (класс струнного ансамбля), В. В. Кречман (флейта), В. Н. Денте (гобой), Ф. А. Шмидт (фагот), М. П. Адамов (труба), Ф. Ф. Эккерт (валторна), В. Г. Гущин (тромбон), К. А. Эрдели и М. А. Корчинская (арфа), С. Ф. Недзейко (ударные инструменты); теоретический отдел представляли — С. Н. Василенко (сочинение, инструментовка, класс струнного оркестра), Г. Л. Катуар и Н. Н. Соколовский (специальная гармония), А. В. Александров, К. Н. Шведов (элементарная теория и сольфеджио), В. М. Металлов (история и теория русской церковной музыки); педагоги научных дисциплин — А. И. Некрасов (эстетика), Н. И. Радциг (история культуры), Ю. М. Соколов (история русской литературы) и вспомогательных предметов — К. А. Бек (пластика), В. М. Жидков (гимнастика и фехтование), Н. В. Петров (преподаватель гимнастики при научных классах и председатель Научного совета)

Следует заметить, что в годы гражданской войны педагогический состав консерватории не был стабильным. Хозяйственная неурядица, материальная необеспеченность, трудные условия жизни привели к тому, что в течение 1918–1922 годов некоторые профессора и преподаватели уехали из Москвы или по разным причинам прекратили свою деятельность в консерватории. Взамен них приглашались новые педагоги — крупные концертирующие исполнители, видные композиторы, талантливые музыкальные учёные...

К числу приглашённых в эти годы принадлежали: композиторы — Н. Я. Мясковский, Р. М. Глиэр, М. Ф. Гнесин, А. Н. Александров; теоретики — Г. Э. Конюс, Н. Я. Брюсова, Н. А. Гарбузов, С. В. Евсеев; историки — М. В. Иванов–Борецкий, Ю. Д. Энгель; фольклористы — А. Д. Кастальский, Н. А. Янчук; пианисты — Ф. М. Блуменфельд, С. Е. Фейнберг, Г. Г. Нейгауз, Е. А. Бекман–Щербина, М. С. Неменова–Лунц; скрипачи — Л. М. Цейтлин, Е. М. Гузиков, А. И. Ямпольский, А. Я. Могилевский; виолончелисты — А. А. Брандуков, С. М. Козолупов; дирижёр — К. С. Сараджев, тромбонист — В. М. Блажевич. Были привлечены преподаватели из других учебных заведений Москвы: из Народной консерватории — М. А. Дейша–Сионицкая (пение), А. В. Никольский (народная песня), из Народной хоровой академии — П. Г. Чесноков, Н. М. Данилин (хоровые классы) и Н. С. Голованов (оперное и симфоническое дирижирование). Из музыкального училища Филармонического общества в педагогический состав консерватории вошли Б. О. Сибор, К. Г. Мострас (скрипка). Кроме того, после Октября начали работать: теоретики — П. Д. Крылов и В. П. Степанов, пианисты — Д. С. Шор, А. Н. Дроздов (читал также курс истории музыки), дирижёр — М. М. Багриновский, певицы и вокальные педагоги — Л. Г. Звягина, М. Г. Цыбущенко, А. М. Лабинский, гобоист — Г. А. Гек, скрипач — В. Р. Бакалейников (класс квартета) и другие.

Уже первые шаги Московской консерватории как самостоятельного учреждения означали преобразование всей учебной жизни. Возникала необходимость выработать положения, соответствующие новым задачам высшей свободной школы. Можно было приступить наконец к осуществлению требований, давно уже выдвинутых жизнью, но остававшихся в течение многих лет невыполнимыми из-за отсутствия у консерватории средств и права самостоятельно решать вопросы управления учебной работой.

Были подняты вопросы о создании кафедр, об открытии новых классов, о новом порядке утверждения в профессорском звании лиц преподавательского состава; утверждены новые правила проверочных испытаний учащихся, их музыкальной одарённости и работы; на одно из первых мест во всей системе обучения выдвигается концертная (показательная, как тогда говорили) деятельность консерватории. Совет профессоров принял также решительные меры к уменьшению объёма педагогической работы профессоров и преподавателей. Этим не только улучшались условия их труда, но одновременно открывались возможности для развития разносторонней творческой и научной деятельности.

Трудности заключались в тяжёлом хозяйственном положении консерватории, что заметно отражалось на ходе учебного процесса. Разбитые стекла, отсутствие топлива, холод в помещении мешали нормальной деятельности учебного заведения. Из-за холодов в 1919/20 году не работал оркестровый класс, в то время как для руководства им был приглашён выдающийся дирижер Большого театра В. И. Сук; не могли быть реализованы, хотя были введены в учебный план, курсы по анализу музыкальных форм, по истории народной песни (для чтения их были приглашены Ю. Д. Энгель, А. Д. Кастальский, Н. А. Янчук).

Однако архивные документы тех лет свидетельствуют, что многое всё же удавалось сделать. С осени 1918 года были открыты ансамблевые классы для изучения фортепианной, вокальной и другой литературы для камерных ансамблей. Ранее существовавший камерный класс продолжал функционировать, но задачи его несколько изменились: теперь в нём занимались только наиболее одарённые учащиеся, пожелавшие специализироваться в этой области музыкального искусства. Для всех учащихся по классу фортепиано были введены занятия по чтению нот с листа. Это вызывалось стремлением приблизить обучение к практике концертной работы, перед которой открывались новые большие перспективы. Кроме того, Совет профессоров вынес решение организовать специальные семинары и особые курсы, не входящие в обязательную программу обучения в консерватории, но доступные для всех учащихся. Частично такие семинары уже были осуществлены (семинар П. Ж. Доберт — по ораториальному пению, Г. Л. Катуара — по специальной гармонии).

В связи с новыми просветительскими задачами, вставшими перед консерваторией, Советом было решено установить свободный вход на лекции всех желающих, включая лиц, не принадлежащих к числу учащихся консерватории.

Учебно–художественный комитет установил распорядок учебной жизни. В решении комитета подчеркивалось значение строжайшей учебной дисциплины, важность систематических, каждодневных занятий. Педагогам предоставлялось право не допускать к зачёту учеников, часто пропускающих занятия. Однако при этом учащиеся могли сдавать зачеты «от себя». Ученики исполнительских классов должны были выступать на вечерах не менее двух раз в год. Установление зачётов отменяло практиковавшиеся ранее экзамены. В то же время выпускники старшего отделения консерватории были обязаны выступить с самостоятельно подготовленной программой на особом исполнительском акте. При переходе с младшего отделения на старшее устанавливались строгие проверочные испытания.

Одним из важнейших начинаний... было введение бесплатного обучения и установление стипендий для нуждающихся учащихся. Тем самым создавались перспективы для широкой демократизации консерватории путём привлечения талантливой молодёжи из рабочей и крестьянской среды. Это позволило приступить и к осуществлению конкурсного приёма, для проведения которого были разработаны новые приёмные требования и правила. В связи с увеличением притока учащихся и расширением учебной деятельности консерватория возбудила ходатайство перед МУЗО Наркомпроса о создании в Москве специального общежития для студентов и о назначении особых стипендий для учащихся–духовиков.

В течение ряда лет консерватория испытывала недостаток в квалифицированных педагогах по музыкальной акустике, истории музыки, истории фортепианной литературы, по фуге, формам и контрапункту. Только с приглашением Р. М. Глиэра (осень 1920 года), Н. А. Гарбузова, М. В. Иванова–Борецкого (1921 год) были заполнены должности преподавателей по музыкально–историческим и теоретическим дисциплинам. Нехватка специалистов–музыкантов — историков и теоретиков — поставила перед консерваторией задачу готовить музыкально–научные кадры, обладающие широким научно–теоретическим кругозором, разносторонними научными знаниями. В ту пору эта задача была только поставлена, для решения её потребовалось много лет труда...

Осенью 1918 года Советом профессоров была выработана новая система занятий в научных классах. Упразднялась вся начальная ступень обучения, сохранялась лишь вторая ступень, применительно к потребностям специального музыкального образования. Сверх того вводились курсы университетского характера: эстетика, история культуры, история всеобщей литературы, история русской литературы и русской народной словесности, история театра, история пластических искусств, история эстетических учений, история бытовых древностей западноевропейских и русских. С осени 1920 года ещё более сократилась подготовительная, школьная часть программы и выросла университетская. Прежние научные классы, не дававшие законченного высшего образования, были упразднены.

Одновременно в консерватории проводилась большая работа по пересмотру учебных планов в их специальной, музыкальной части.

В дореволюционной консерватории прохождение обязательных музыкальных предметов не было упорядочено. Часто в одной группе оказывались дети, обучавшиеся на младшем отделении, и великовозрастные учащиеся старшего отделения. Такое положение существовало в консерватории и в первые послереволюционные годы. Предстояло его изменить.

Первые шаги были сравнительно робкими, но общая тенденция обозначилась. 22 августа 1918 года на заседании Совета профессоров обсуждался вопрос о разделении консерватории на три звена: детскую школу, среднее и высшее учебные заведения. В дальнейшем этим вопросом занималась специальная комиссия при МУЗО Наркомпроса, в которой принимали участие от Московской консерватории А. Б. Гольденвейзер, А. Э. Глен и Г. П. Прокофьев. В июле 1920 года МУЗО Наркомпроса издал распоряжение о реорганизации консерватории в учебное заведение с тремя ступенями образования: низшим, средним и высшим. По поручению Совета профессоров М. М. Ипполитов–Иванов, Л. Э. Конюс, А. Б. Гольденвейзер, Г. П. Прокофьев, Н. Г. Райский разработали проект новой структуры и учебных планов консерватории. Авторы проекта считали главным недостатком учебной деятельности старой консерватории огромный разрыв между уровнем подготовки основной массы учащихся и небольшой группы одарённых учеников. Для того чтобы исправить это положение, предлагалось установить единые требования, соответствующие задачам высшего музыкального образования. В структуре консерватории предусматривалось создание пяти факультетов: 1) композиторско–теоретического, 2) клавишных инструментов (фортепиано и орган), 3) оркестровых инструментов (смычковые, духовые, ударные и арфа), 4) вокального и 5) общеобразовательного. Кроме того, при  консерватории предполагалось организовать «Высшие свободные мастерские» для особо одарённых молодых музыкантов, окончивших полный курс консерватории.

Для каждого факультета был разработан перечень обязательных и необязательных дисциплин, отражавший специфику подготовки музыкантов определённой специальности. Особое внимание в проекте было обращено на повышение уровня подготовки исполнителей на духовых инструментах.

Этот проект был первой попыткой систематизировать и упорядочить весь процесс обучения в консерватории.

В ноябре 1920 года Совет принял решение об организации педагогического факультета, перед которым была поставлена задача готовить кадры музыкантов–педагогов. Деканом был избран Г. П. Прокофьев (приём на факультет был открыт в 1921 году).

Начатая работа по реорганизации консерватории продолжалась и в последующие годы. С осени 1921 года этими вопросами стала заниматься специальная комиссия, созданная музыкальным подотделом художественного отдела Главпрофобра. За работой комиссии внимательно следил А. В. Луначарский. Основной задачей её была разработка новой системы профессионального образования в соответствии с задачами, выдвинутыми советским правительством перед высшими учебными заведениями страны.

Возникла необходимость унифицировать разнородные учебные заведения, создать определённые типы советского высшего, среднего и начального учебных заведений, определить единые принципы в их работе и структуре. Подобная «типизация» должна была быть осуществлена и в области музыкального образования. Следовало точно разграничить функции каждого звена в единой системе профессионального обучения музыке.

Вопрос о «типизации» учебных заведений обсуждался на первой Всероссийской конференции по вопросам художественного профессионального образования, состоявшейся в декабре 1921 года. Конференцией была признана целесообразность разграничения ступеней обучения и даже был намечен срок проведения реформы — осенний триместр 1922 года. Подготовкой реформы  руководил  Б. Л. Яворский. При его участии было выработано соответствующее «Положение о высшем музыкальном учебном заведении — консерватории». В апреле 1922 года Б. Л. Яворский выступил с докладом по вопросам музыкального образования.

В проведении реформы по музыкальному образованию огромную роль сыграло «Положение о высших учебных заведениях», опубликованное Совнаркомом 3 июля 1922 года за подписью В. И. Ленина. В соответствии с этим «Положением» Московская и Петроградская консерватории разработали свои проекты реорганизации учебных заведений и новые учебные планы. 9 сентября 1922 года Научно–художественной секцией Государственного Ученого Совета (ГУС) Главпрофобра были утверждены новые учебные планы Московской консерватории. Спустя месяц, 9 октября 1922 года, та же секция утвердила объяснительную записку, составленную при участии Б. Л. Яворского и озаглавленную «Проработка типизации музыкальных школ применительно к их объединению в консерватории».

В этом документе разъяснялись основы новой организации музыкального образования, характеризовались новые учебные планы, их значение и смысл, а также были очерчены общие перспективы деятельности консерватории.

Авторы объяснительной записки рассматривали консерваторию как своеобразный музыкальный комбинат, объединяющий три ступени профессионального образования (школа первой ступени, техникум и вуз), а также включающий музыкально–подготовительную школу и музыкальный рабфак. Перед таким крупным учебным заведением были выдвинуты очень серьёзные задачи. «Консерватория должна стоять,— говорится в этом документе,— на уровне:
а) современного развития мирового музыкального искусства,
б) современной европейской науки о музыке,
в) современных музыкально–педагогических систем и методов.

Консерватория должна отвечать требованиям современной жизни: должна выпускать музыкальных художников, нужных и ценных для жизни и приспособленных к практической работе. Консерватория должна образовывать не узких техников–специалистов данной отрасли музыкального искусства... но подлинных музыкантов–художников, которые при полном техническом вооружении по специальности обладали бы общим художественным развитием, имели бы основательные и широкие знания во всем музыкальном искусстве, в искусстве вообще и, наконец, в тех областях гуманитарных и естественных наук, которые соприкасаются с искусством и содействуют общему образованию художника и развитию его индивидуальности».

Эти требования к подготовке музыкантов–профессионалов, выдвинутые почти полвека назад, продолжают оставаться актуальными и в наши дни. Новыми учебными планами определялись профили выпускаемых специалистов, производственная направленность учебно–педагогической работы и другое.

Вместо прежних шести факультетов было сформировано четыре отдела: творческий, научно–теоретический, исполнительский и инструкторско–педагогический. В исполнительский отдел вошли подотделы: фортепианный, вокальный, оркестровый (отдел объединял также классы всех видов ансамблей — фортепианных, струнных, духовых медных и деревянных инструментов, вокальных, оркестровых, хоровых и оперных). Весной 1923 года, когда к консерватории присоединилась Хоровая академия, был организован на исполнительском отделе еще один подотдел — хоровой. 

С осени 1923 года творческий отдел был разделён на два подотдела: композиторский и научно–музыкальный, а инструкторско–педагогический — на подотделы: общего музыкального образования и профессионального музыкального обучения. Педагоги научно–теоретического отдела работали во всех других отделах консерватории.

2 октября 1922 года Совет консерватории удовлетворил просьбу М. М. Ипполитова–Иванова об освобождении его от обязанностей ректора консерватории. Тогда же было избрано новое Правление: ректор — А. Б. Гольденвейзер, проректор и заведующий учебной частью — Н. Я. Брюсова, члены Правления: Н. Г. Райский, К. Н. Игумнов и Н. С. Шерман. А. Б. Гольденвейзер пробыл в должности ректора консерватории до сентября 1924 года, когда на этот пост был избран К. Н. Игумнов, занимавший его до мая 1929 года.

Перед новым Правлением стояла важная и нелегкая задача — осуществить реформу консерватории в соответствии с основными положениями о «типизации». Большие затруднения возникли при распределении учащихся по трём ступеням. Оказалось, что в консерватории имеется немало учащихся, уровень общей и музыкально–теоретической подготовки которых не соответствовал новым требованиям. В середине учебного года были проведены испытания. Более шестидесяти человек было исключено. Для оставшихся организованы дополнительные занятия. К началу 1923 года распределение учащихся по ступеням закончилось.

Новые учебные планы вносили перемены в работу всех отделов консерватории, в содержание программ и в методику преподавания. Так, например, предметной комиссией научно–теоретического отдела основы преподавания всех музыкально–теоретических дисциплин тесно увязывались с развитием слуха: изучение элементарной теории было соединено с преподаванием сольфеджио; в план занятий по первой гармонии введено пение гармонических соединений, гармонический анализ музыкальной литературы; курс анализа форм проходился на основе непосредственного слушания музыкальных произведений и т. д. . Была расширена программа курса истории музыки. Вместо одного года обучения был введён общий двухгодичный курс.

В задачу вновь созданного научно–музыкального подотдела (руководитель — М. В. Иванов–Борецкий) входила подготовка специалистов в области музыкальной науки. Тем самым был сделан первый шаг в организации специального научно–музыкального образования, что вызывалось потребностями молодой советской музыкальной культуры. Профессорами творческого отдела был разработан учебный план, состоящий из трёхгодичного вузовского курса обучения с добавлением четвёртого года для самостоятельной научно–исследовательской работы. В 1922/23 учебном году открылся первый курс со следующими дисциплинами: история симфонической музыки (П. А. Ламм), история оперной музыки (М. В. Иванов–Борецкий), анализ новейшей музыкальной литературы, метрика и ритмика (Г. Э. Конюс), художественное восприятие музыки (Н. Я. Брюсова) и музыкальная акустика (Н. А. Гарбузов).

Программа класса обязательного фортепиано была переработана в соответствии с новыми практическими потребностями: в неё было введено не только чтение с листа, но также аккомпанемент, транспонировка, чтение простейших партитур и т. д.<>

Середина 20-х годов ознаменовалась новыми важными сдвигами в структуре и в направлении работы консерватории. Решающее значение здесь имело «Положение о Ленинградской и Московской консерваториях».<>

В соответствии с «Положением о Ленинградской и Московской консерваториях» и новыми учебными планами  консерватория должна была готовить музыкантов по следующим специальностям:
a) композиторов и научно–музыкальных работников,
b) концертных и оперных исполнителей–солистов, концертных ансамблистов, музыкантов для симфонических и оперных оркестров, дириж`ров симфонического оркестра и оперы,
с) преподавателей музыкальных техникумов по всем исполнительским и музыкально–теоретическим предметам, руководителей по художественному музыкальному воспитанию для педагогических вузов и техникумов, музыкальных инструкторов высшей квалификации для массовой музыкальной работы;

На консерваторию возлагалась подготовка (через институт аспирантов) научно–музыкальных деятелей и педагогов–исполнителей по всем художественно–музыкальным предметам консерватории.

Новое «Положение» изменило структуру учебного заведения. В состав консерватории теперь стали входить три факультета: научно–композиторский, исполнительский и инструкторско–педагогический. Каждый из них состоял из нескольких отделений.

В научно-композиторский факультет входили отделения: 1) композиторское и 2) научно–музыкальное (со специальностями историко–социологической, теоретической, физико–акустической и методико–педагогической). На исполнительском факультете были отделения: 1) клавишных инструментов (со специальностями: виртуозной и камерной); 2) оркестровое (со специальностями: виртуозной, камерной и оркестровой); 3) вокальное (со специальностями: оперной и камерной) и 4) дирижёрское. Тремя отделениями располагал и инструкторско–педагогический факультет: 1) общего музыкального образования, 2) музыкально–теоретическим и 3) музыкального исполнения (со специальностями: фортепиапо, оркестровые инструменты, пение).

Срок обучения игре на медных инструментах и контрабасе устанавливался в три года, для исполнителей на деревянных духовых инструментах, арфе, для певцов и на отделении общего музыкального образования — четыре года, для всех же прочих — пять лет.

Для поступления на исполнительский факультет был установлен предельный возраст в 25 лет.

Все поступающие в консерваторию (за исключением окончивших музыкальное отделение Художественного рабфака) подвергались специальным испытаниям для определения общей и профессиональной одарённости, специальной и музыкально–теоретической подготовки.

В учебный план всех специальностей была введена квалификационная (дипломная) работа. Таковой для студентов исполнительского факультета являлось исполнение полной концертной программы, составленной из произведений, принадлежащих к разным эпохам и стилям (утверждалась Советом факультета). Для композиторов обязательным являлось представление сочинения крупной формы (симфонии, части оперы, кантаты и т. п.), либо цикла небольших произведений (инструментальных или вокальных). По научно–музыкальному отделению квалификационной работой служило научное исследование на тему, одобренную Советом факультета.

Студенты, окончившие курс обучения на научно–композиторском факультете и выполнившие дипломную работу, получали квалификацию художника–музыканта по композиции или музыковедению; окончившие исполнительский факультет — художника–музыканта, с указанием исполнительской специальности; выпускники инструкторско–педагогического факультета — инструктора высшей квалификации по общему музыкальному образованию или художника–педагога (с указанием специальности).

В целях подготовки кадров научно–музыкальных работников и педагогов консерватории «Положение» предусматривало создание института аспирантов. В аспирантуру принимались лица, окончившие один из факультетов консерватории, в том числе инструкторско–педагогический.

«Положение о Ленинградской и Московской консерваториях» явилось одним из важнейших документов в истории советского музыкального образования. Ставились новые ответственные общественно–музыкальные задачи. За консерваторией окончательно закрепилось значение высшего музыкального учебного заведения, более четкой стала её структура. Повысилось значение консерватории как научного учреждения, открылись широкие возможности творческой, исполнительской и научно–исследовательской деятельности. Создание научно–композиторского факультета, организация института аспирантуры были завоеванием молодого советского музыкального вуза, так как в дореволюционной консерватории научно–исследовательская работа не велась.

Особое внимание в новых учебных программах уделялось самостоятельной работе студентов. Для композиторов на первом и втором курсах был введён класс свободного сочинения (на старших курсах творческие работы выполнялись по заданиям профессора). Для студентов научно–музыкального отделения вводились обязательные научные работы: на трёх первых курсах — рефераты, затем более углубленные научные исследования. На исполнительском факультете проводились семинары по изучению стилей, работали классы разнообразных ансамблей, читались лекции по народному музыкальному творчеству. В учебные планы всех факультетов были включены специальные курсы по изучению новейших достижений в области гармонии, контрапункта, оркестровки (для пианистов, оркестрантов и певцов — анализ современной гармонии).

Заметную роль в дальнейшей перестройке учебного процесса в консерватории сыграло второе методическое совещание по художест¬венному образованию, созванное Главпрофобром в сентябре 1927 года.

Решения совещания по основным вопросам во многом определили общую направленность учебного процесса в консерватории. Значительно повысились требования, предъявляемые к квалификационным (дипломным) работам; на очередь встал вопрос о расширении и углублении научной и методической работы педагогов, о привлечении к ней аспирантов и студенчества всех факультетов, о создании учебных пособий по музыкально–теоретическим предметам. На исполнительских факультетах были введены новые курсы по изучению специальной литературы (на фортепианном факультете, например,— курс по изучению фортепианной литературы и фортепианных стилей). Много нового совещание внесло в порядок подготовки аспирантов. Были намечены четыре основных аспекта их работы: а) художественная практика, b) научная и методическая работа, с) педагогическая работа, d) общественная деятельность. В плане аспирантов появились занятия по социологии искусства, общественно–политическим наукам, по иностранным языкам. Функции контроля за работой аспирантов теперь были возложены не только на профессора — руководителя аспиранта, но и на руководство (Совет) факультета в целом. Таким образом, совещание внесло свежую струю в жизнь консерватории, его решения способствовали большей интенсивности её деятельности, росту творческой, учебной и научной работы в Вузе.

Одновременно в консерватории устанавливались новые принципы общественно–политического развития студентов, постепенно складывался цикл соответствующих дисциплин.

1926/27 учебный год был первым для консерватории годом работы по новой, курсовой системе. Опыт оказался удачным. Теперь значительно возросла и стала более самостоятельной организационно–учебная деятельность факультетов и отделений. Если раньше факультеты учитывали и контролировали работу студентов и педагогов только по специальности, то теперь весь комплекс учебной деятельности студента был в поле зрения факультетской учебной администрации и общественных организаций. От студентов строго требовалось выполнение учебного плана по общественно–научным предметам, по музыкально–теоретическим и историческим дисциплинам.

С середины 20-х годов большое место в учебном процессе заняла производственная практика. Вопрос о её организации возник в связи с новой дифференцированной специализацией музыкантов, которых стала выпускать консерватория: исполнителей–солистов, ансамблистов, оркестрантов, концертмейстеров, педагогов. Уже в 1922–1923 годах начали зарождаться новые формы концертной практики для исполнителей — выступления в рабочих клубах, красноармейских частях. Накапливался и опыт работы отдельных студентов по организации хоровых кружков в детских домах.<>